– С чего бы вдруг? – преувеличенно изумился тренер и, глубоко затянувшись сигаретой, с силой выдул дым в сторону лампы. – Вот не знал, что спать с открытыми глазами – такое утомительное занятие!
Уходя от неприятного разговора, Марат набросил на голову полотенце и так ожесточенно заработал обеими руками, словно хотел не высушить волосы, а удалить их все до единого вместе с луковицами. Под лоснящейся мокрой кожей перекатывались могучие узлы тренированной мускулатуры, с левого плеча грозно скалил зубы черный барс – зверь, имя которого уже третий год служило Марату Дугоеву прозвищем. «В красном углу ринга Черный Барс Марат Дугоев, Россия!» – нараспев объявлял рефери, и зал взрывался приветственным ревом…
– …Баба, – вместо рева трибун услышал он, выставив из-под полотенца правое ухо. – Если будешь так же драться с техасцем, о чемпионском поясе лучше сразу забыть – тебе больше пойдет передник.
– Ты мне еще чадру предложи примерить, – буркнул из-под полотенца Марат.
– Заметь, это не я, это ты сам сказал, – фыркнул тренер. – И нечего на меня зыркать! Зыркать надо было на ринге, и не на меня, а на партнера… Ну что с тобой? Ты же был в отличной форме! Еще неделю назад тебя можно было выпускать против кого угодно, а сегодня… тьфу!
Дугоев повесил на дверцу влажное полотенце и принялся одеваться. На заросших густой колючей щетиной скулах под смуглой кожей играли желваки: Ник-Ник говорил чистую правду, но звучала она обидно, и сдерживаться, не реагировать на больно царапающие самолюбие слова было трудно.
– У меня семья, – продолжал тренер, – внук только-только ходить начал, самое время его к спорту приобщать… да и вообще мировой парень, как увижу его – душа радуется. Но еще одна такая тренировка, и мне придется переехать к тебе. Есть у меня подозрение, что ты больше думаешь о коньяке и бабах, чем о том, как побить техасца. Совсем ты, милок, зазнался, спортивный режим уже не для тебя. В результате имеем то, что имеем: мальчишка, сопляк, без году неделя на ринге, подошел и навесил тебе по сопатке, да так, что ты едва ногами не накрылся. Признавайся, опять до утра в клубе зависал? Может, ты и кокаином баловаться начал?
– Хватит, – сквозь зубы попросил Марат, резким рывком затягивая «молнию» на джинсах. – Я просто устал, при чем тут кокаин и бабы?
– Это меняет дело, – неожиданно спокойным, умиротворенным тоном произнес Ник-Ник. – Тогда я звоню в Штаты и говорю им, что мы отказываемся от участия в бое… скажем так, по состоянию здоровья. Поражение нам гарантировано так и так, зато хоть кости будут целы, да и позориться не придется.
Дугоев застыл в странной позе, с головой, просунутой в ворот майки, и одной рукой в рукаве.
– Не говори так, – медленно произнес он, – не надо.
– А то что? – пренебрежительно поинтересовался тренер. – Ударишь? Попробуй! Я старый больной человек, но ты сейчас в такой форме, что даже я могу вздуть тебя, как мальчишку. Тоже мне, чемпион! На старика в раздевалке с кулаками лезть любой дурак может. Ты на ринге себя покажи!
– Покажу, – одернув майку, пообещал Марат. – Не беспокойся, Ник-Ник, завтра я буду в норме.
Он как попало затолкал в спортивную сумку влажное от пота трико и перчатки. Наблюдая за его излишне резкими, порывистыми движениями, пожилой тренер озабоченно хмурился. Потом его вдруг осенило.
– Постой, – сказал он. – Тебе что, опять звонили?
