Брателло не согласился:
– Ни хрена бы ты не просек. Сейчас такие грамотные добавки есть, вообще вкуса не меняют.
– Кому ж это так приспичило выйти на шефа? – спросил Сыч, не рассчитывая получить ответ.
– Как подумаешь… Узбек про все мог разболтать: про базу, про номера машин, про оружие. Как теперь Плащ решит: бросать насиженное место, все перетасовывать?
Наконец они остановились, спрятали машину в кустах. Брателло остался за рулем, двое пассажиров достали лопаты и углубились в заросли. Минут через сорок яма была готова, оба вернулись к машине, тяжело дыша после ударного труда. Внимательно оглядевшись по сторонам, вытащили из багажника мертвое тело. К яме потащили уже все втроем.
Узбек и живой весил порядочно, а теперь и вовсе стал неподъемный. Пришлось встать, опустить на землю еще не остывший труп и передохнуть несколько секунд.
Хлопнув крыльями, снялась с ветки невидимая ворона. Могильщики вздрогнули и выругались – Вирус громко, Брателло сквозь зубы, Сыч про себя. Перелетев на новое место, ворона принялась каркать. Вирус хотел ее прогнать, но ворона ничего не боялась.
– Оставь, хрен с ней. Надо уже закругляться.
Труп бросили в яму, быстро закидали землей.
Много времени ушло на то, чтобы замаскировать заметное на поверхности свежее пятно могилы кусками срезанного на другом месте мха. Отложили лопаты, постояли молча. Теперь можно было возвращаться.
* * *
Плащ не стал скрывать, как именно он просчитал виновного.
– Дерьмо всегда посередке плавает. Узбек знал за собой вину, он боялся больше вашего. Он бы никогда не решился взять слово ни первым, ни вторым, но и в хвосте остаться он тоже боялся. Я ждал, кто выступит третьим. Что бы этот третий ни сказал, его надо было дожать.
Подчиненные Плаща были потрясены. А если б кто-то из них поспешил и случайно опередил Узбека? Или, наоборот, промедлил бы, и Узбек решился вклиниться в паузу? Неужели поведение «паршивой овцы» можно заранее так точно просчитать?
Авторитет шефа и так был непререкаем. А теперь поднялся на недосягаемую высоту.
– Этот тип, который на меня вышел… Я принял от него заказ, – сообщил Плащ.
«А если подстава?» – читалось в глазах подчиненных, которые не могли вслух усомниться в правильности принятого решения.
– Если б они что-то против нас имели, они бы не пошли таким кружным и долгим путем. Конечно, они хотят нас использовать. Но это закон жизни: на каждом шагу кто-то кого-то использует добровольно или принудительно. Мы не против предоставить свои услуги, пока нам это выгодно.
Народ закивал, и Плащ продолжил:
– Я не стал спрашивать Узбека, как могли на него выйти, как установили его связь со мной. Этого он не понял, это случилось незаметно для него. Делайте вывод: надо держать ушки на макушке.
– Может, нас и теперь пасут? – предположил человек лет тридцати с причесанными на пробор волосами. – Чисто сейчас.
– Не исключено, господин Поручик. Мы это будем иметь в виду. Но дергаться пока рановато. Пусть наши заказчики думают, что владеют ситуацией.
– А что за дело? – осторожно осведомились у Плаща.
– Вот, – он выложил на стол цветную семейную фотографию.
– Можно? – спросил Вирус, прежде чем взять ее в руки.
– Сами смогли бы все провернуть, только хотят в стороне остаться, – вытаращенные глаза Сыча глядели на снимок без всякого выражения.
Вирус взглянул на оборотную сторону фотографии и присвистнул:
– Ого. Неужто отвалят? В прошлый раз в три раза меньше никак не могли выдоить.
