Школа, в которой учился Викрам, располагалась на равнине возле небольшого живописного пруда. Она состояла из трех вытянутых одноэтажных зданий, которые образовывали букву «П», а между ними располагался школьный двор. Это была одна из тысяч стандартных сельских школ, построенных в 1930-е годы и с тех пор ни разу не ремонтировавшихся, поэтому вид у зданий был довольно ветхий и обшарпанный. Во многих классных комнатах не было дверей, с потолков сыпалась штукатурка, а во время сильных дождей занятия вообще не проводились, так как сквозь щели в крыше в классные помещения тонкими струйками стекала вода.
Викрам оказался не первым учеником, пришедшим в школу в то утро. Войдя в класс, он увидел там свою одноклассницу Каем, хрупкую девчушку с большими красивыми глазами и очень темной кожей, цвет которой она унаследовала от отца тамила. Каем сидела за партой и старательно выводила что-то в своей тетради. Увидев Викрама, она широко улыбнулась ему.
– О, как хорошо, что ты пришел! Иди-ка, помоги мне, – сказала девочка.
Викрам был отличником по большинству предметов и никогда не отказывал в помощи своим одноклассникам, а уж тем более Каем, которая давно пленила его своей необычной индийской красотой. Мальчик подошел к ней и уселся рядом. В ее тетради он увидел кое-как сделанное задание по грамматике кхмерского языка. Текст буквально пестрел ошибками. Впрочем, письменный кхмерский язык многим ученикам давался с большим трудом.
– Посмотри, тут все правильно? – спросила она, пододвигая тетрадь Викраму.
– Да нет, не совсем, – сказал мальчик. – Знаешь, на самом деле тут полно ошибок.
– Ну вот, я так и знала, – вздохнула девочка. – А ты поможешь исправить?
– Конечно, – с готовностью согласился Викрам, достал из сумки карандаш и принялся исправлять ошибки.
Викраму очень нравилась кхмерская письменность, хотя он и сам часто путался в сложных орфографических правилах. Родители Викрама мечтали, чтобы их сын стал грамотным, первым грамотным человеком в их семье. Хиен и Совади провели детство в поле, за тяжелой крестьянской работой, и так и не выучились читать и писать. Сопхат с грехом пополам обучился чтению только когда переехал жить в город и все еще читал по слогам. Большинство крестьянских детей, соседей Хиена, с малых лет приучались к крестьянскому труду и не ходили в школу, но Хиен твердо решил, что его сын должен получить образование и, кто знает, может быть, тогда ему удастся стать крупным ученым, инженером или врачом.
– Ну вот, теперь вроде все правильно, – сказал Викрам, покончив с работой над ошибками и возвращая тетрадь Каем.
– Отлично! – сказала девочка. – Может, тебе с чем-нибудь помочь?
– Да нет, не надо, – ответил Викрам. Он собирался доделать домашнее задание по биологии, но в этом предмете Каем тоже была не особенно сильна.
Класс постепенно заполнялся учениками, и к началу занятий все парты были заняты. Среди десяти- и одиннадцатилетних учеников выделялась старушка Кым, которая решила овладеть грамотой, когда ей уже перевалило за пятьдесят. Школьники посмеивались и подшучивали над пожилой одноклассницей прямо во время уроков, но старушка была почти глухой и не слышала их насмешек. Она молча сидела на последней парте, медленно писала что-то в своей тетрадке и постоянно улыбалась, обнажая свои редкие желто-черные зубы. Викрам относился к Кым с уважением: мало кто в ее возрасте проявлял желание сесть за школьную скамью, а она продемонстрировала в этом деле невиданное упорство, благополучно окончила четыре класса и теперь училась в пятом.
