Он почувствовал, как его руки инстинктивно сжимаются в кулаки. Апанг был трусом, это было очевидно. Викрам знал, что если бы он как следует врезал негодяю и выбил бы ему пару зубов, то Апанг никогда бы больше не посмел издеваться над ним. Но что он мог сделать против троих парней, которые были старше и сильнее его?
Подходя к дому, Викрам продолжал тщательно отряхивать с рубашки и шорт дорожную пыль, хотя форма все равно теперь нуждалась в хорошей стирке. Мальчик, само собой, не собирался рассказывать родителям про свой конфликт с Апангом. Он понимал, что должен решать эти проблемы сам.
Когда Викрам проходил мимо двора Пучеглазого Тяна, он заметил стоящий под домом Хиена старенький мопед «Хонда». Мальчик тут же позабыл о неприятной встрече с Апангом и почувствовал, как его сердце радостно затрепетало: дядя Сопхат уже приехал!
Мопед был пределом мечтаний любого деревенского жителя, и каждый владелец этого роскошного транспортного средства воспринимался здесь как настоящий богач. А Сопхат к тому же был еще и городским жителем, начальником цеха на крупном заводе. Не многие выходцы из крестьян достигали в жизни таких высот.
Войдя во двор, Викрам увидел Совади, которая развешивала на растянутую между сваями веревку только что выстиранное белье.
– Ой, где же это ты так испачкался?! – всплеснула руками мать, смерив сына недовольным взглядом.
– Да мы в футбол играли после школы, ну упал пару раз… – на ходу придумал объяснение Викрам.
– Ладно, снимай все, я постираю. Нельзя же в таком виде в школу завтра идти.
Викрам подошел к лестнице и увидел спускавшегося с веранды Сопхата. Дядя приветливо улыбнулся ему.
– Доброе утро, племянник! – бодро воскликнул Сопхат.
– Доброе утро, дядя! – ответил Викрам.
Сопхат был на два года младше Хиена. В деревенской обстановке он выглядел настоящим городским пижоном со своими аккуратно расчесанными волосами, электронными часами на правой руке, отутюженными синими брюками и бежевой рубашкой, из кармана которой торчала авторучка: Сопхат не умел писать, но всегда носил ее как признак высокого социального статуса. Викрам очень удивлялся, что такой успешный и обаятельный мужчина, как его дядя, продолжал оставаться холостяком в свои 28 лет.
– Ну что, прокатимся сегодня в Пномпень, а, племянник? – спросил Сопхат, подмигивая Викраму.
– Обязательно! – радостно ответил мальчик. Как можно было отказаться от такого предложения!
Из рощи манговых деревьев в противоположной стороне двора появился Хиен. По его уставшему лицу Викрам понял, что отец снова работал на износ. Чтобы уберечься от безжалостного мартовского солнца, Хиен обмотал голову крамой, традиционным клетчатым платком, непременным атрибутом крестьянской одежды. Подойдя к стоявшей под домом бочке с водой, он стянул с себя широкую синюю рубаху, в которой обычно работал, и слегка ополоснул свое блестевшее от пота мускулистое тело. Затем он подошел к Сопхату и Викраму.
– Ну что, все собрались, давайте обедать, – сказал он. – Я только быстро переоденусь… А ты что такой пыльный, пэу?
– Да в футбол играл, – снова соврал Викрам.
– Переодевайтесь, я готовлю обед! – сказала Совади, которая уже стояла у очага и разжигала огонь. – Сопхат, помоги мне пока.
– Конечно, сестренка! – улыбнулся городской франт, подходя к очагу.
На обед Совади приготовила вареный рис с соусом прахок и свежей зеленью. Прахок был любимой приправой кхмерских крестьян и рыбаков. Его добавляли в рис и ели это незатейливое блюдо практически каждый день. Викрам пару раз наблюдал за тем, как приготовлялась эта столь популярная в Камбодже приправа, когда отец возил его в рыбацкий поселок на реке Бассак. Рыбаки ловко разделывали острыми ножами пойманную в реке мелкую рыбешку, а затем закладывали ее в большие глиняные чаны, присыпая солью. Чаны несколько дней стояли под палящим солнцем, и в них образовывалась однородная масса из квашеной рыбы, которая источала весьма специфический аромат. Совади часто обжаривала прахок в банановых листьях, чтобы немного отбить резкий запах тухнущей рыбы.
