Викрам попытался прижать к груди камеры, которые висели у него на левом плече, однако Тьяп без труда вырвал их у него и передал Апангу.
– Отлично, – удовлетворенно произнес Апанг, разглядывая камеры. – А теперь пошарьте-ка у него в карманах, нет ли там чего интересного.
Викрам попытался вырваться из рук Апанговых дружков, но Тьрук еще сильнее завернул его правую руку за спину, и мальчик громко взвыл от боли. Тьяп тем временем полез обшаривать карманы его шорт и извлек оттуда бумажку в пять риелей.
– О-па, да ты у нас богач! – воскликнул Апанг. – Что, все клянчишь денежки у родителей, да? Нехорошо…
– Сволочь, подонок! – прохрипел Викрам и закашлялся от попавшей в рот дорожной пыли. – Жалкий трус!
– Так, ну все, хватит, мне это уже порядком надоело, – сказал Апанг. – Сейчас придется дать тебе еще один полезный урок, Викрамчик.
Апанг неторопливо стянул со своих старых дырявых брюк жесткий кожаный ремень и сложил его вдвое. Викрам почувствовал резкий удар, обрушившийся на его спину. Затем еще один. И еще один… Мальчик сжал зубы и зажмурился, изо всех сил сдерживая неумолимо подступавшие к глазам слезы.
– Ну вот, думаю, теперь ты научишься правильно вести себя с теми, кто старше и умнее тебя, – удовлетворенно произнес Апанг, заправляя ремень в штаны. – Отпусти его, Тьрук.
Тьрук разжал руку Викрама, и мальчик почувствовал резкое облегчение. Он медленно поднялся на ноги и принялся отряхивать от пыли майку и шорты. Апанг со своими дружками в одно мгновение куда-то исчезли, забрав велосипедные камеры и пять риелей.
Отряхнувшись, Викрам уныло побрел домой. Как ему теперь объяснить родителям, куда делись деньги и почему он вернулся с пустыми руками? Ведь не рассказывать же им позорную правду…
Пройдя несколько метров по пыльной дороге, мальчик остановился и прислонился к росшему возле обочины толстому стволу бамбука. Из его глаз обильно полились слезы, которые он с таким трудом сдерживал, пока над ним издевался Апанг.
Раннее утро в Пномпене в разгар жаркого сезона показалось Вадиму невероятно свежим и приятным. Разогретый тропическим солнцем город за ночь постепенно остывал, и к рассвету воздух становился даже чуть прохладным. Всего за две недели пребывания в тропиках Вадим так привык к изнуряющей камбоджийской жаре, что в тот момент даже начал зябнуть.
Центральные улицы были пусты, город еще не проснулся. Вадим стоял под тусклым уличным фонарем возле Центрального рынка и ждал автобус, который должен был отвезти группу журналистов в приграничный город Свайриенг.
Автобус должен был подойти к половине шестого утра, но Вадим пришел к условленному месту заранее. Он вообще был очень пунктуален и терпеть не мог опаздывать. К тому же строгий патрон Шахов все время повторял ему, что журналистика требует точности во всем и что «если журналист постоянно везде опаздывает, то пусть идет работать сторожем в зоопарке».
Через несколько минут, когда солнце уже готовилось выползти из-за горизонта и бросить свои первые лучи на город, чтобы постепенно раскалить его изнуряющей жарой, Вадим увидел переходившего через дорогу толстенького лысеющего человечка лет сорока пяти. Он сразу узнал болгарского журналиста Бокова, с которым Крижевский бегло познакомил его на приеме у принца Сианука. Тогда Боков показался Вадиму очень ворчливым и занудным малым, который постоянно переводил разговор на критику американских властей и «загнивающего капитализма».
