С ресепшена послышался тонкий голосок, который поприветствовал мягкое лицо, назвав его по имени – Радя. С новоприбывшим гостем девушка не поздоровалась, проявив здешнюю (практически кондиционерную) холодность, словно санитар пришел один. Рафаэль особо не расстроился, скорее элементарно не заметил, ввиду своих коммуникативных убеждений. В его голове давно сложились заповеди этикета, которые, в свою очередь, подчинялись фразе: «Будь не настойчив и соблюдай личные границы». Да и если вдуматься, то приветствия с людьми, не имеющими прямой родственно-дружеской связи, не имеют никакой необходимости, учитывая, что на их плечи не ложится даже толики какого-либо подтекста.
Санитар сонно указал Рафаэлю на скамейку, предложив дождаться оформления. Сам же встал у стойки, начав перешептываться с коллегой. Парочка быстро перешла в режим сплетен, затеяв обсасывание насущных бытовых тем, которые отнимают у человека большую часть жизни, перекрывая собою простые радости от лицезрения колыхающейся кроны дерева, поющей маленькой птички на нём или даже чувство счастья от вдыхаемого воздуха по утрам с закрытыми глазами.
Рафаэль повиновался последнему, правда, без привязки к слову «счастье», облокотив голову о стену. Для внешнего феномена-зрителя эта фигура могла сейчас показаться монументом спокойствия, застывшая в удобной позе для непродолжительного сна. В голове же начал разворачиваться ощутимый конфликт. Это неприятное воспоминание, последнее, связывающее Рафаэля с женой.
Вот она мечется по комнате, собирая в розовую дорожную сумку сезонные вещи. Глаза её тщательно избегают его взгляда. Он ничего ей не говорит, только смотрит безумно, словно вот-вот сорвётся, но этого не происходит. Рафаэль никогда не мог выплёскивать чувства, раскрываться, поэтому в воспоминаниях ему остаётся роль побитой собаки, которая держится на расстоянии со своим хозяином-садистом, но уйти не может ввиду их деконструктивной дружбы.
Анна. Как красиво её лицо. Строгие черты без косметики, разве только губы подчёркнуты слегка алой помадой. В футболке без бюстгальтера. Мягкое стройное тело с белесой кожей. У неё сложился пречудеснейший характер. Самодостаточная, не позволяющая собою помыкать. Настоящая женщина из плоти и крови.
Сейчас, в реконструкции конфликта, она видится ещё красивее. Долгий период жизни без её физического присутствия оставил отпечаток беспамятства, подарив мозгу возможность самостоятельно заполнить недостающие детали.
Сознание Рафаэля добавило бывшей жене жестокости в поведении. «Жертвой быть проще, чем признать собственные ошибки» – сказал ему врач ещё в первое посещение. Законное утверждение, но это «проще» бывает жизненно необходимым, иначе не справиться, можно снова сорваться в бездну, и кто знает, не бесповоротно ли?
Небольшой отступ от темы, и вот Анна уже тащит собранные чемоданы к входной двери. Её русые волосы нервно выплясывают кулебяки, подчиняясь резкому шагу. Побитый пёс идёт следом, поджимая хвост. Его хозяйка натягивает кроссовки. В последний раз она смотрит на своё отражение, поправляя спутавшиеся локоны. Наконец взгляд её фокусируется на Рафаэле. Очень примечательная деталь заключается в этом зрительном контакте, который занимает у Анны продолжительное время. Собачке кажется, будто пристальность жены призывает бедолагу к каким-то действиям. Мелькает мысль о призрачной надежде на то, что эта женщина полагается на всю резкость ситуации, надежде на то, что собачка превратится в оборотня, показав, наконец, качества так нужные ей. Но Рафаэль, чувствуя тонкость ситуации, остаётся неподвижным и немым.
