– Верно, мой учёный друг! – внезапно повернувшись к Загрибуке, произнёс дяденька.
Тот аж подпрыгнул, успев коротко икнуть в воздухе.
– Да не читаю я ваши мысли! – поспешил успокоить его Стрелочник, тем самым ещё больше убедив Загрибуку в этом факте. – Просто по роду профессии я очень и очень внимателен, – добавил дядька и тут же рассеянно стал рыскать по карманам служебной жилетки, явно что-то потеряв, – а у вас всё на лице само написано. Да и я бы думал что-нибудь в этом роде на вашем месте.
– Умение поставить себя на место другого, – неожиданно промурлыкал Башкирский Кот, проявляясь вторично возле ног Стрелочника Белочкина, – есть воистину величайшее умение! Целые народы, сумевшие поставить себя на место других, а других на своё место, исчезли в одночасье в самых что ни на есть других местах, а точнее, гикнули себя повсеместно. Целые цивилизации, изменявшие местным порядком свои и другие места, заместо себя оставляя местечко в других, исчезали в порталах отнюдь не местечкового значения. Полный винегрет! Сам Абракадабр сломал бы палец в своей ноздре, пытаясь распутать это дело! Сконфуженный китаец Конфуз-ци в своё время написал трактат на тему разумной взаимности отражений, али попросту вменяемой зеркалки, и на основе этого высочайшего во всех различных смыслах труда было сделано немало открытий чудных, и расцвело немало гениев, парадоксовых друзей, и поэтов, воспевших обррраз, летящий на крыльях ночи…
Дример нагнулся и прикрыл рукой пасть коту.
– Как тут, батя? Тихо? – спросил он, озираясь осторожно из-под Шапки-Невредимки.
– По-всякому бывает, – охотно и открыто ответил Стрелочник, поведя войлочным тапком по линолеуму. – Да вы проходите на кухню. Сейчас чайник поставим, чайку заварим. Варенье из морошки предлагать не стану, а то вы и так уже вовсю замороченные. Но есть печенюшки вкуснючие и другие разные прикуски для сладкой жизни. Сядем, поговорим, побормочем. Будьте спокойны, здесь вы в безопасности.
Башкирский Кот сквозь ладонь братца продолжал гулко вещать, закатив изумрудные монгольские глазища. Дример убрал руку.
– …к тому же вящему позволению неизбывно отражающийся во всех ипостасях чуткого того внимания к личностям, окружающим вас повсеместно и восвояси! – закончил кот и приложил лапу «под козырёк».
– Куда-куда? – переспросил окончательно заплутавший во всём Загрибука. – И во что?
– На все четыре стороны во далёкий финский аул Свояси! – буркнул Дример карлику и пошёл по темному коридору вслед за дядькой в оранжевой жилетке. Чуть прямо, потом налево, на кухню. Двери в комнаты, из коридора ведущие направо, были закрыты.
Кухня, в пять шагов на любую сторону, была так заставлена нехитрыми, века видавшими, мебелью, банками, склянками и коробками, что места только и оставалось для трёх табуретов. Стрелочник указал на них Слиперу и Дримеру, сел сам, а Загрибуке выудил из-под стола весьма кстати невесть откуда взявшийся маленький пуфик.
– Хошь бублик? – участливо спросил дядька в жилетке.
– Премного благодарствую! – поклонился в ответ Загрибука и взял протянутое печёное колечко, обсыпанное жареными семечками подозрительно знакомого лилового цвета. Осторожно понюхал. Кусил краешек.
– Да ты не робей, ешь на здоровье! С него не отравишься, и мозги мутить не будет! – подмигнул ему дядька за стёклами непроглядных очков. – Семушки эти токма успокоения придадут и крепость духа внутри устаканят.
