– Здорово… – пробормотала Надя.
– Лес, речка, сауна, массаж, лечебные процедуры, прогулки на лошадях… ну, в общем, все.
– А Рая сможет поехать? Ну, после вчерашнего…
– Никуда не денется, – жестко произнесла Лиля. – Ты же знаешь, я мастер шантажа – она со своими жалкими провокациями мне и в подметки не годится. Ну а с Алькой без проблем – если уж она обещала, то это наверняка…
– Значит, пора паковать чемоданы? – засмеялась Надя.
– Пора, мой друг, пора! Я, кстати, перерыла свой гардероб – столько старья! Просто неприлично в таком на людях появляться… – пожаловалась Лиля. – Ближайшие пару дней посвящу шопингу. Зина Трубецкая говорит, что я очень отстала от модных тенденций…
– Ах, Зина Трубецкая! Тебе не кажется, что она имеет на тебя то же влияние, как на меня – Рая?
Настроение после разговора с Лилей резко улучшилось. Рая не наложила на себя руки, она едет отдыхать со своими любимыми подругами, все просто замечательно… А с Гюнтером Клапке можно потом разобраться!
– «Предчувствие неотвратимого приговора…» – хихикнула Надя, вспомнив, как вчера мучилась над переводом. И ей тоже нестерпимо захотелось сделать ревизию своего гардероба.
Она раздвинула створки огромного шкафа, напоминающего дом. Внутри пахло лавандой и геранью – первое средство от моли. Когда ушел Егор Прохоров, Надя решила стать хорошей хозяйкой и вообще – не опускаться.
Шкаф был куплен в первые годы супружеской жизни на одной из распродаж, к которым питала слабость Надя. Цифра на ценнике была перечеркнута и заменена на новую, вдвое меньше прежней. Это на нее тогда так подействовало, что она немедленно купила это гигантское чудовище, ростом почти до потолка – без стремянки на верхние полки и не заглянешь…
А вот желтое платье из вискозы, светло-зеленый сарафан, розовые брючки до колена, со времен юности… Интересно, впору ли они?
Надя решила немедленно это проверить. Скинула с себя ночную рубашку и влезла в брюки. Как раз! И цвет вполне актуальный для летнего отдыха в Подмосковье… Если бы у них с Прохоровым были дети, она бы точно поправилась. Но детей они не успели завести. Хотели, но не успели… Впрочем, оно и к лучшему.
Вот темно-вишневое открытое платье… Надя уж и забыла про его существование. Защищала когда-то в нем диплом. «Весьма нескромно, деточка…» – ласково сказала ей тогда старенькая профессорша, курировавшая ее работу. Но ничего, обошлось, диплом сдала на «отлично». Наверное, платье тоже следует взять с собой. Для этих… для вечеров.
Надя немедленно натянула платье на себя.
Из большого зеркала на нее смотрела молодая женщина с сонным бледным лицом и растрепанными рыжевато-каштановыми волосами чуть ниже плеч. Ничего особенного. Не толстая – ну и на том спасибо…
Надя повернулась, повела обнаженными руками, словно танцуя менуэт, затем приблизила лицо к зеркалу. Глаза светло-карие, с золотистыми искорками. Веселые глаза, несмотря ни на что. И морщин нет. О, она еще совсем ничего… И вишневый цвет как идет!
Эта мысль еще больше подбодрила Надю. Кажется, где-то лежит брючный костюм такого же оттенка…
Она притащила стремянку и, придерживая платье за подол, полезла вверх. На верхних полках лежало какое-то старье. Где же костюм?
Надя обнаружила свитер Егора и швырнула с досадой вниз. Выбросить!
Под свитером обнаружился сложенный листок бумаги.
Не особо задумываясь, Надя развернула его – и опять ей стало не по себе от знакомой размашистой вязи. Почерк Егора:
