Слом - страница 20

– Тогда едьте к ним, – встал с земли Эль-Саморен. – А я возвращаюсь: надо отчитаться перед магами и подать прошение, чтобы меня восстановили в армию. Эль-Торис, а вы?

– Меня слишком беспокоят нападения, – немного подумав, отозвался он. – Раньше здесь было такое немыслимо…

– Тогда увидимся в гарнизоне. Вы ведь вернётесь на службу?

– Конечно. Мы все здесь Эль, а не Оль, – засмеялся как шутке Эль-Бондар и выплеснул остатки воды из своей фляжки на зашипевшие угли.

Мужчины переглянулись и начали собирать разложенное для стоянки, ловить разбредшихся лошадей, так и не рассёдланных до конца с вечера, и привязывать грязный котелок к сумкам вьючной. Спустя десяток минут они уже один за другим покидали поляну. Но только Эль-Торис подошел к всё ещё сидящей возле входа Кате. Он присел рядом и что-то тихо прошептал ей. Вскоре даже шелест отодвигаемых веток умолк. Эль-Саморен, задержавшийся с отъездом, покрепче привязал поводья иноходца к седлу своего коня и, зажмурившись, заставил себя не оборачиваться.

Я чувствую, чувствую их, мечущихся, ищущих… Я жажду дотянуться до них, но не могу. Слишком далеко, я слишком голоден.

Придите ко мне! Я дам вам то, что вы так хотите. Но и возьму своё взамен.

Катя продолжала сидеть, не двигаясь, прикрыв глаза и расслабленно вдыхая вкусный лесной воздух. Но день разгорался, и вскоре солнечные лучи принялись гладить её по щеке, будить, возвращать в земной мир. И девушка, неохотно стряхивая остатки эйфории, встала.

Поляна и Хранилище Артефакта днём были совсем не страшными, заросшими, немного сказочными и пустыми. Девушка сначала даже не поверила увиденному, но кроме неё здесь больше никого не было. Осталось пятно от костра, смятая и утоптанная трава вокруг него. И ни души, ни лоскутка или черепка, ничего, словно всё это действительно было лишь кошмарным сном. И среди этой пустоты лишь одна забытая вещь – сама Катя.

Катя обернулась на вход к Артефакту и, преодолевая напавшую дрожь, подошла, заглянула внутрь и даже прошла несколько шагов по коридору. Но за поворотом было слишком темно, чтобы идти дальше, и пахло страхом. Страх смешивался с дыханием, прокрадывался в кровь, гася остатки радости и приглашая назад временно отступившие мысли. Левая ладонь начала гореть, а перед глазами сменяли друг друга видения мёртвых тел, расплывающихся кровавых пятен на одежде Эль-Элитина и лежащий ничком возле её ног человек.

Задыхаясь, Катя выбежала на улицу, но яркий солнечный свет не успокоил, лишь плеснул обиды – её бросили, словно ненужную вещь. И она заплакала. Слезы, копившиеся все предыдущие пять дней, текли по щекам, оставляя дорожки, и капали на перепачканную ткань.

Прошли часы, прежде чем Катя смогла взять себя в руки, вытереть рукавом лицо и взглянуть на начавшее темнеть небо.

– Мамочка, как же я хочу домой… – простонала она осипшим голосом. – Это кошмарный сон. Ведь правда, это кошмарный сон!

Катя начала методично осматриваться, надеясь найти хоть что-нибудь, что сказало бы, что её не вышвырнули, словно мусор. Но, увы, кроме крошечного родничка в трёх шагах от края поляны, не было ничего. У неё остались только её эльфийское тело, платье, снова сбросившее с себя всю грязь и оставшееся чисто-белым, и всегда холодный браслет, остальные украшения остались в гостевом доме. И ей предстояла, наверное, самая одинокая ночь в жизни.

Эль-Торис спешился возле гостеприимно распахнутых ворот гостевого дома и обернулся. Солнце уже скрылось за горизонтом, но в оставшемся слабом свете ещё можно было различить дорогу, а пригибаемая ветром трава обочин издали казалась белыми пятнами. Уставший конь не захотел ждать, пока эльф налюбуется пейзажем, и мелкими шагами пошел во двор к знакомой поилке.