Сломанная корона. Паганини - страница 17

Мы меняем положение, и я сажусь сверху.

– Где ты была все это время? – шепчет парень, на что я пробую просто отшутиться.

Мне хочется покрыть каждый сантиметр его тела поцелуями, нарисовав перед этим ажурную сетку прямо на коже, чтобы ни в коем случае ничего не пропустить – чем я и занималась, танцуя опущенными в невидимые чернила пальчиками по его груди. Нежные, мягкие губы, из которых исходит этот голос, полный невероятного волшебства – а говорят еще, что нельзя использовать магию вне Хогвартса – и которые слегка отдают привкусом пьянящей текилы. Глаза, которые он вечно закрывает на концертах, потому что стесняется людей, слушающих его, и просто чтобы сосредоточится. Глаза моего любимого цвета, стрелоподобные, прорывающиеся между третьим и четвертым ребрами. С лица на шею, ключицу, грудь – все, где содержится воздух, выдыхаемый с голосом, за который этот зеленоглазый ангел продал черту душу. Следом руки и пальцы, перебирающие струны гитары, записывающие стихи и в данный момент ласкающие мое тело…

– Я с самого начала, как увидел тебя в зале, знал, что просто двумя минутами на сцене это не кончится, – улыбается Леша, поглаживая меня по спине. – С такими как ты иначе не получается.

– Какими это «такими»?

– Есть такой особый тип людей. У тебя всегда горят глаза. Ты знала об этом? Тебе кто-нибудь говорил?

– Нет, не говорили, – признаюсь я, для которой эти слова становятся невероятной силы комплиментом.

Чувствую, как в этот момент искорки из души собираются где-то в уголках глаз. Наверное, именно об этом он и говорит. Но если мои глаза можно назвать горящими… То его радужки цвета сумеречной хвои – согревающими.

– Ты прямо излучаешь любовь, – говорит парень.

Я не могу не прикасаться к нему, словно возникла какая-то даже не психологическая, а физическая зависимость от его присутствия.

– Мне бы хотелось узнать, как горишь ты, – говорю я.

– Скоро узнаешь…

У него ниже пояса все напрягается. И потому я медленно начинаю двигать бедрами, не только мучая его, но и себя одновременно.

– А где же ты был все это время?.. – меня колотит, словно от лихорадки.

Я чувствую, как его дыхание учащается с каждым моим движением. Как же мне нравится его тело! Не перекаченное, но подтянутое, гладить такое – одно удовольствие! Хоть всю ночь бы так провела – ни разу бы не заскучала. Однако есть вещи еще интереснее.

Наигравшись с трением, я вновь увлекаюсь солоноватым вкусом его кожи.

– Сними уже с себя этот чертову одежду… – слышу я приглушенный голос, когда щекочу языком от шеи до пупка.

Он словно сам не осознает, что произносит это вслух.

– А разве так не остается полета для фантазии? – я хитро улыбаюсь и расстегиваю позади себя лифчик, но не снимаю бретелек.

– К черту фантазию, – он срывает с меня белье.

Его наслаждающийся взгляд сканирует мое тело. Я вызывающе выгибаю спину и беру Лешину руку в свою, проводя его пальцами с твердыми от гитарных струн подушечками по своей оголенной груди.

Он рычит, перекидывая меня на спину и прижимая мои руки к кровати.

– Спрашиваешь меня, где я был? – он говорит приглушенно. – Видимо, где-то в толпе, которая ограничивала видимость. И не давала мне найти тебя.

Я качаю головой.

– В толпе была я.

Как же много зависит в жизни от случайности. Леша всего лишь выцепил меня несколько часов назад из зала. А сейчас я лежу в одной постели с человеком, чей голос играет у меня в плеере на протяжении нескольких лет. Кто бы мог подумать, когда мы в лагере пели его песни, что все обернется именно так.