Я не нашлась, что ответить.
Женщина усмехнулась, махнула рукой.
– Что ж, тебе скоро тоже радоваться. Девушки долго в доме не засиживаются.
Она ушла, а я осталась стоять, вцепившись пальцами в края рукавов.
Мне не нужно было напоминаний. Я знала, что меня ждёт.
Я знала, что от меня не ждут возражений.
Я знала, что после свадьбы Башира меня выдадут замуж.
Я была товаром.
И если я не уйду…
Меня купят.
И я навсегда останусь в этой клетке.
Бека
Завтра нам предстояло ехать в дом родственников Зумрат.
Праздник. Гостеприимство. Традиции.
Всё, как должно быть.
Но мне было плевать на традиции.
Я сидел в гостиной, и думал только об одном – нахрена мы вообще туда едем?
С того момента, как мы забрали Зумрат из их дома, я даже слышать не хотел об этих людях. Мне было противно думать о том, что мы сидели за одним столом с теми, кто предал собственную дочь. И вот теперь мы поедем туда, как будто ничего не случилось. Как будто это обычный визит родных.
Я посмотрел на Рашида. Он сидел спокойно, руки лежали на коленях, взгляд ровный, сосредоточенный. Снаружи – камень. Как всегда.
Но я знал, что внутри него не всё так просто.
Зумрат тоже молчала. Она смотрела в свою чашку, склонив голову, её пальцы чуть дрожали, хотя она пыталась этого не показывать. Я видел, как она напряглась, и прочувствовал злость на Рашида. Почему он не остановит ее?
– Ты не обязана туда ехать, – сказал я вдруг.
Она подняла на меня глаза.
– Это всего лишь на пару дней, – тихо ответила она.
Но я видел в её взгляде что-то другое.
Она не хотела туда возвращаться.
Но понимала, что выбора у неё нет.
– Это показуха, – буркнул я, скрестив руки на груди. – Они зовут нас только потому, что теперь ты жена Рашида. Чтобы показать, какие они хорошие, чтобы соседи увидели, что у вас нормальные отношения.
Зумрат молча смотрела перед собой.
– Ты правда хочешь это терпеть?
– Я не терплю.
Она повернула голову, посмотрела на Рашида, потом снова в чашку.
– Просто так надо.
Я закатил глаза.
Так надо.
Ещё одно дерьмовое правило этого общества.
Алим сидел рядом, молча слушая наш разговор. Джалил смотрел в телефон, но я знал, что он тоже всё слышит.
– Нам нужно показать, что перемирие реально, – наконец сказал Рашид.
Я фыркнул.
– Как будто кто-то в это верит.
– Верят или нет – неважно. Главное, чтобы не было повода для новой вражды.
Я помотал головой, глядя на них.
Гребаная политика.
Мы могли бы просто жить своей жизнью, забыв об этих людях, но нет – нужно соблюдать традиции, ездить в гости, улыбаться, как будто ничего не случилось.
Я перевёл взгляд на Зумрат.
Она держалась.
Но я знал, что внутри у неё сейчас всё горит.
– Если кто-то скажет тебе хоть слово, они сильно пожалеют.
Она улыбнулась уголком губ, но ничего не ответила.
А мне хотелось, чтобы она не улыбалась, а честно сказала, что думает.
Но, похоже, это был ещё один бой, который ей приходилось вести в одиночку.
***
Второй день после свадьбы был тихим. Слишком тихим.
Гости уехали, во дворе всё убрали, дом снова стал обычным – без шумных застолий, без музыки, без смеха. Башир куда-то ушёл с утра, отец тоже. Остались только женщины, и они переговаривались на кухне, будто ничего не изменилось.
Но изменилось.
Амина сидела у окна, не притрагиваясь к завтраку. Она просто смотрела в пустоту, теребя кончик платка. Вчера она улыбалась, смеялась, принимала поздравления. А сегодня…
Сегодня она была другой.
Растерянной. Молчаливой.
