– Шоу не желаете? – обратился геолог к молодежи.
Подростки оживились, старуха тоже откликнулась на предложение Льва Саныча. Вчетвером они окружили гриль. Абуладзе повернул газовый вентиль, добавил жару. Сквозь рябь раскаленного воздуха клешня салактионского краба хрустнула, развернулась на всю длину решетки и стала видимой. Все двенадцать фаланг, с тарелку каждая. Зрители восхищенно ахнули.
Геолог поскреб пятерней щетину, чтобы спрятать лукавую улыбку. Сработало! Теперь единственный обитатель планеты Салактиона-1 был уверен, что путешественники, спустившиеся с орбиты размяться и осмотреть окрестности, не устоят и раскошелятся по полной программе.
Внутри каждой фаланги запекалось почти триста грамм сытного мяса. «Аля-натюрэль». Лев Саныч с видом заправского шеф-повара детской спринцовкой продул каждую фалангу воздухом сквозь крошечные отверстия по бокам. Нежный с пряными нотками аромат растекся над пляжем, озером, устремился вверх. К платформе.
Над скалами за спиной геолога десяток исполинских титановых опор удерживали стальную платформу, на которой умещались одноэтажный домик геостанции и космопирс с пассажирским шлюзом. Сейчас над ними торчал двойной киль посадочного шаттла. Космический лайнер «Норгекараван-74», к которому был приписан шаттл-челнок, оставался на орбите.
В озере болтался пришвартованный к крайней опоре плавающий ангар. Сейчас там ржавел оставшийся без пилота гидроплан – единственное транспортное средство геологической экспедиции. Но даже в те героические времена, когда двухместный самолетик еще летал, нельзя было разглядеть весь остров целиком.
Потухший вулкан высотой три тысячи метров с заполненным водой кратером, к краю которого крепилась платформа землян. Вытянутое неправильным овалом озеро в кратере с пляжами там, где скалы размыло водой. Вот, пожалуй, и все, что мог разглядеть наблюдатель с воздуха.
Океан и заросшие джунглями скалы внизу плотно укутывал ядовитый зеленый туман, опасный для человека, но, к счастью, никогда не поднимавший выше 2700 метров.
До боли знакомый и уже порядком надоевший геологу пейзаж…
– Элизабет! Вылезай! Замерзнешь! – мама-сфинкс позвала брюнетку из воды.
Подростки фыркнули. Абуладзе обменялся понимающей улыбкой со старухой. Остров с геостанцией располагался на экваторе Салактионы и замерзнуть в теплой, как парное молоко, воде было невозможно.
Девушка не ответила, а нырнула поглубже.
– Элизабет! – продолжала вопить мамаша.
Красная от смущения Элизабет направилась к берегу. Демонстративно неспеша. Лев Саныч полюбовался было упругими бедрами красавицы, по которым стекала вода, вздохнул и принялся обертывать готовую клешню в фольгу.
Абуладзе в три ходки перенес наверх печеную клешню, газовый баллон и гриль. Угол подъема составлял 60 градусов и, чтобы пользоваться лестницей, задействовать руки не требовалось.
Абуладзе уложил клешню на разделочный стол и скосил глаза на рюкзак, брошенный у двери в шлюз. Оставались еще два пассажира, чью подноготную Лев Саныч пока не просчитал.
Нескладный худощавый, но жилистый юноша. Рыжеволосый и темноглазый. Возможно, корни африканские, а может латиноамериканские? И необыкновенной красоты девушка-мулатка с кожей кофейного цвета. Ее подернутые поволокой глаза, которые бывают у коров и прекрасных дам на полотнах древних художников, притягивали к себе, как два магнита.
Парочка относилась к классическому разряду отношений «И что она в нем нашла?».
