Сломанное время - страница 4

Тёма промолчал. Ромашка Бегемотовна убедилась, что все пишут имена и фамилии, и подошла к нему.

– Тёма! Это что ещё за дела?

– А чего мне писать, если всё равно ничего не получится? – закричал Тёма. У него опять возникли проблемы со спокойствием. Он чувствовал, что вот-вот заплачет.

– Тёма! Ты что обещал? Ну хоть раз попробуй нормально себя вести! Ну-ка сядь и пиши свою фамилию! Так, – это она повернулась ко всем остальным. – Давайте потихоньку, внимательно, с первой задачи. Если есть какие-то вопросы – просто поднимите руку, я подойду. Очень внимательно. Николь, ты не забудь проверить. Макар, читай задания по два раза.

Потом Ромашка Бегемотовна снова повернулась к Тёме и заговорила чуть тише, насколько это было для неё возможно:

– Тёма, ну успокойся, ну. Вот, смотри сюда. Пиши тут буковки. По одной в каждую клеточку. Давай, Тёма!

Тёма нехотя написал свою фамилию. Полностью в клеточку не попала ни одна буква, но это его скорее обрадовало. Пусть они лучше ничего не поймут. Первая задача показалась ему совсем простой, и к тому же там тоже было про Тёму. В задаче Тёма был в три раза старше Ани, а Аня на восемь лет младше Тёмы. Тёма прикинул, сколько им лет, и постепенно увлёкся.

Потом шли задачи про пирожки, троллей и персонажей «Алисы в Стране чудес», у которых оказались ещё более серьёзные проблемы со временем, чем можно было бы подумать. В этой задаче часы Болванщика спешили на 15 минут в час, а часы Мартовского Зайца отставали на 10 минут в час. Однажды они поставили свои часы по Сониным, которые вообще остановились и теперь всегда показывали двенадцать, и договорились встретиться в пять. Сколько времени Болванщик будет ждать Зайца, спрашивалось в задачке.

В некоторых задачах нужно было написать на бланке только ответ, а в других – подробные объяснения. Объяснения у Тёмы не помещались в прочерченных строчках, он вылез на поля, потом продолжил дальше вниз и в итоге написал их кругом по всему листу, вокруг заданий. Пока писал, почти успокоился, но когда время кончилось, снова разозлился.

Дальнейшие события Тёме пришлось столько раз описывать – Александру Бронепоездовичу, маме, Александру Бронепоездовичу и маме, маме и папе, – что ему стало казаться, что это было не на самом деле, а в какой-то книге. И он просто когда-то её читал.

Тёма взял свои листки и понёс сдавать Ромашке Бегемотовне. Она сидела за учительским столом, и Тёма собирался небрежно уронить олимпиаду ей на стол, развернуться и уйти. И как раз в этот момент кто-то открыл дверь. Моментально возник сквозняк, и Тёмины листики полетели прямо в лицо Ромашки Бегемотовны.

Что там было потом, он действительно не запомнил. Только удивленное застывшее лицо Ромашки Бегемотовны с выпученными глазами. Наверно, потом она ругалась. Говорила, что никогда такого не видела за тридцать пять лет педагогического стажа. Что это просто ни в какие ворота не лезет. Наверно, потом ему пришлось тащиться в учительскую и писать там объяснительную, и слушать, как возмущённая Ромашка Бегемотовна пересказывает ситуацию с неточностями и огромными преувеличениями Александру Бронепоездовичу. Судя по всему, Александр Бронепоездович позвонил папе, и папа очень быстро приехал, и сидел в кабинете Александра Бронепоездовича, и вышел оттуда мрачнее октябрьских туч. Такие вещи действительно плохо запоминаются, хотя мама сказала, что ей сложно в это поверить.