– Как в твоей голове помещается столько букв? В смысле фактов. Мне не удается запомнить ничего, из прочитанного накануне.
– А это, мисс, мой дар. У меня отличная память. Я не способен забыть даже самое случайное слово, брошенное в мой адрес, – ответил он и улыбнулся очаровательной улыбкой.
Ее не часто можно было увидеть на серьезном лице умника, но вот она. Белоснежный ряд зубов и собранные в уголках губ лучики дружелюбия.
– Наверное, тяжело было тебе в детстве находить друзей.
Я вернула улыбку.
– А вот детства как раз не помню, как и все, что произошло до того, пока Чаннинг… – не успел Гавен договорить, как в гостиную ворвался Бернон.
Силач не сильно церемонился со своим другом, когда тяжелыми шагами прошел через комнату и, схватив за локоть, потащил его к выходу. Им сегодня предстояло патрулировать город. Поскольку напольные часы в холле пробили ровно десять часов вечера, требовалось поспешить, чтобы успеть прийти в город к одиннадцати. Я и не заметила, как быстро прошло время, и последовала за ними до самых ворот в надежде уговорить взять меня с собой.
– Чаннинг приказал запереть тебя в комнате, так что скажи «спасибо», что этого не произошло, – возмутился Бернон, когда мои когти оставили на его руке след.
– Можно подумать, двери ее удержат, – возразил Гавен, не сбавляя шаг.
Они направлялись к воротам, пока я следовала по пятам, словно бездомный котенок.
– Советую, все-таки запереться в комнате. Старушка Маргарет собиралась остаться на ночь в своей лавке и перебрать травы, а Метью вызвался ей помочь, – бегло объяснил Бернон, когда они с Гавеном вышли за пределы территории дома.
В голове так и напрашивались вопросы: «Где Чаннинг?» и «Почему не стоит выходить из комнаты?». Я не успела их задать, так как Бернон неожиданно повернулся и «мило» предложил мне быть полезной. Он приказал поймать мышей у него в комнате. Оказалось, этой ночью они не давали ему спать.
– Удивительно, как это мыши еще не разбежались в ужасе, увидев такую свинью, как ты, – ответила я и сложила на груди руки.
Да, это было довольно грубо с моей стороны. И можно не удивляться тому, что в глазах здоровяка словно написано: «Я сверну ей шею».
Гавену с трудом удалось увести Бернона, пока мы с ним не сцепились вновь. Из-за трав рассыпанных вокруг дома, я не могла сделать и шагу вслед удаляющимся фигурам. Лишь полная луна освещала ночную тьму и составляла пленнице компанию. Весь дом остался в моем распоряжении. Кроме витающих в каждой комнате запахов хозяев, никто не мог помешать разнести все вдребезги. Это желание засело в голове, словно могильный червь, и вызывало страшную мигрень. Я переступила порог и вдохнула еще один запах. Всепоглощающей злости. Мне был ненавистен этот дом с его молчаливыми стенами, а особенно с его неразговорчивыми жителями, которые не сильно утруждали себя гостеприимством. Когти просились на волю, и не нашлось аргументов, чтобы им перечить. Под руку попалась ваза, которая полетела в противоположную стену холла.
Звук разбивающегося фарфора разнесся по комнате, когда белые осколки с бирюзовыми мотивами растений отлетели от деревянной панели и посыпались на пол. Они были похожи на брызги пены бушующих волн Айдарского моря. Только сейчас я заметила, как у ног рассыпались прекрасные алые розы, которые так любила старушка Маргарет. Эти цветы символизировали собой честь и преданность идеалам королевства. Именно поэтому они больше не росли в королевском саду.
