Говорили о нем и в войске Гэрэла, когда они возвращались домой в Пхёнвон, столицу Чхонджу, из очередного похода на юг. Шел год кабана и металла со знаком Инь, лето было в самом разгаре.
Они устроили себе стоянку на ночь и развели костры. Обсуждалась новая южная провинция Рюкоку – земля к юго-западу от горной гряды, отделявшей земли Дракона от землей Феникса. Провинция эта уже несколько сотен лет была собственностью одного из улусов кочевников, но молодой император Юкинари как-то ухитрился ее выкупить. Никто не знал, насколько сделка была выгодной для кочевников, но чхонджусских солдат поразило уже хотя бы то, что кто-то сумел мирно договориться с дикарями-южанами.
– Сперва речь шла о ерунде какой-то, вовсе не о продаже провинции; и хан-то, говорят, даже не захотел сам ехать на переговоры – мол, не царское это дело; брата своего послал, – рассказывал командующей тысячей Сон Гё. – Брат отправился в Рюкоку, встретился с императором Юкинари, вернулся ни с чем, но отказ его почему-то вовсе не обидел, вот что странно. Как будто что-то хорошее с ним там, в этом Рюкоку, произошло. И он как-то убедил хана поехать самому и согласиться на эту сделку…
Джин-хо издала свой самый пошлый смешок.
– У меня есть кое-какие идеи насчет того, что там произошло с этим братом хана.
– Какие? – спросил Сон Гё с искренним недоумением.
Какой-то паренек из числа поклонников Джин-хо решил пояснить ее мысль:
– Про императора Юкинари все говорят, что он красивее любой женщины: я слышал, ему даже приходится прятать лицо – те, кто его увидел, навсегда теряют рассудок…
Джин-хо, бросив на своего дружка ободряющий взгляд, кивнула и нетерпеливо сказала:
– Или ты не слышал, что говорят про мужчин в Рюкоку?
Лицо Сон Гё так и не осветилось пониманием.
– Они там все «отрезанные рукава», – сказал приятель Джин-хо и сам покраснел, не будучи уверен, что подобные вещи стоит обсуждать в присутствии юной знатной барышней. – Ну, это в Юйгуе так говорят, про рукава.
– А, что у них там все мужики спят друг с другом? – спросил Сон Гё с солдатской прямотой.
– По крайней мере, ходят такие слухи, – Джин-хо улыбалась так сладко, будто в этот самый момент представляла себе сцены мужской любви во всех красках и наслаждалась зрелищем.
Гэрэл подумал, что Джин-хо все чаще ведет себя неподобающе, и неудивительно – слишком уж много времени она проводит с солдатами. Но это, конечно, было вовсе не его дело.
– Я думаю, что это выдумка, – рассудительно сказал Сон Гё, – но поскольку он служит Дракону Востока, людям нравится отождествлять императора с его богом. А если он и правда красив, не стоит презирать красоту лишь за то, что ею часто пользуются дураки и негодяи… А про «отрезанные рукава» – вы, принцесса, еще не раз увидите, что враги друг про друга вечно злые небылицы сочиняют. Южан мы хаем за дикость, юйгуйцев – за то, что больно уж хорошо живут и нос дерут выше неба. И вот это, про рукава, о Юйгуе тоже говорят…
– Так и впрямь, что ни посольство оттуда, все сплошь ухоженные такие да нарядные – почему бы это?…
– В Юйгуе, по крайней мере, есть женщины, и красивые, а в Рюкоку, как мне рассказывали, вообще нет женщин, – встрял еще один собеседник, сотник Мугён. – Бабка моя говорила, что Дракон создал их всех мужчинами.
– Мой брат, купец, ездил недавно в Нисияму и говорит, что видел там женщин, – возразил еще кто-то, но не слишком уверенно.
