Неразумная, битая, но хитрая как лиса. Богиня распознавала длинные стволы и понимала, что они опасны.
Как дерево без листвы, ободранное и голое, богиня будто сгибалась под незримой бурей, но при каждом наклоне, каждый раз, опуская ветвистые руки, она поднимала их вновь – скользкие от внутренностей бойцов Артоло. Она потрясала руками, рассыпая кровь как росу, и на горном скате начинали пробиваться зеленые ростки. Перед Артоло упали скрученные вместе куски ружья и стрелка.
Призрачный палец лег на курок. Отдача молотом стукнула по телу, вцепляясь в каждую прежнюю рану. Пронзила обрубки пальцев, резаный живот, позвоночник. Вспышка ослепила, в нос проникла едкая вонь серы и флогистона.
Ушарет взревела от боли. Заряд попал ей в грудь и почти оторвал одну руку. Она вскользь устремилась к Артоло – ставшему, считай, на пути оползня. Шипастые пальцы дотянулись… и замерли. Ушарет застыла, парализованная на месте чарами ведьмы. Вокруг богини замигала решетка эбонитовых молний, их зигзаги мелькали, драли составленное из камней и грязи воплощение Ушарет.
– Не могу. Держать, – простонала ведьма. Из каждого сочленения ее доспеха забил неземной свет. С ведьминых запястий закапала черная жидкость, шкворча в пыли. Все шприцы костюма до одного защелкнулись в пазах, накачивая наркотиком истощенное чарами тело. Не будь на ней неподатливой брони, ведьма корчилась бы в агонии, оглушенная колдовством.
Артоло обнажил свой драконий кинжал. Клинок затуплен, но по-прежнему хранит мощь. Он прыгнул за спину неподвижной богини и, как зубило, вогнал клинок в рану, откалывая руку от тела. Рука отлетела, распадаясь дождем из щебня, корней и гнили.
Нож также прервал действие заклинания, освободив Ушарет. Она начала крошиться, сжиматься, вереща, как раненый зверь. И, повернувшись, помчалась вскачь от Артоло, размашисто вспрыгивая все выше и выше. Неестественно длинными шагами она уносилась на гребень. Если богиня удерет, то сможет вытянуть силу из часовни и исцелиться. Возможно, вернется и будет преследовать их за осквернение ее горы или уйдет отыскивать вероятного святого.
– Хватай ее снова, – приказал он ведьме.
– Наверно, не получится, – прошептала ведьма, но тем не менее попыталась. Она вытянула руку, вновь пропела чары, и богиня опять оказалась схвачена на полушаге, обездвижена заклинанием. Стрелы потусторонней энергии слетали с ведьмы, уходя в почву. Завоняло паленой плотью.
Артоло не обращал на это внимания. Он сложил руки рупором, выкрикнув приказ:
– Мартайн! Взрывай быстрее!
Он не разглядел Мартайна среди пыли и неразберихи, но через несколько секунд вспыхнуло зарево, прокатился гром, посыпался шквал камней. Ведьма облегченно сложилась у его ног, сипло втягивая воздух. Когда рассеялся дым, стали видны остатки богини. Обугленная глыба, немного напоминавшая женщину, лежала на дне свежей расселины в теле горы.
Артоло двинулся поперек склона, переступая через останки своих солдат. За спиной осталась скулящая ведьма.
Сперва неотложное. Он полез в жаркую яму, сдерживая дыхание, чтобы меньше наглотаться едких паров. Чахлая божья развалина шевельнула обрубком, прежде бывшим ее головой, и на мгновение пред ним предстала статуя, девушка из часовни – ее формы наложились на обезображенную оболочку Ушарет. Она не изменилась в лице – ни страха, ни мольбы о пощаде. Чистое сопротивление.
Кинжал у него тупой, поэтому потребовалось несколько долгих, одышливых минут, чтобы перепилить корневища жил на шее, прорезать плоть из грязи и разъять каменные позвонки.
