Улицы сплошь незнакомы, вокруг странные здания. По бокам крутых спусков плотно набились дома, но слышались птичьи трели и пахло зеленью, значит, где-то рядом сады. Сумерки длились недолго, и ночь выдалась безлунной. Кари хлюпала по лужам, огибая расщелины и вездесущие кучи мусора. Это напоминало районы Гвердона после атаки Ишмиры – флота Кракена. Должно быть, здесь произошло то же самое – боги схватили океан и размахнулись им, как дубиной, обрушив море на эту страну.
Пора убираться с улиц, пока не заметили. Нижние этажи домов выглядят затопленными и заброшенными. Она присмотрела открытый проем – выломанная, сорванная с петель половина двери опиралась на вторую половину, как пьяная на собутыльницу. Через эту щель Кари проскользнула в прежде пышную приемную. Руки испачкала краска, облезавшая с гнилых досок. Лестница посредине уходила наверх, но там, в отдалении, было слышно похрапывание: похоже, на верхних этажах до сих пор жили люди.
Этот, первый, этаж был облеплен наносами ила и плавучего мусора, но свежих следов в обход лестницы не наблюдалось. Кари хватило сил отворить дверь в какое-то бесхозное помещение, давно обобранное от всего мало-мальски ценного.
Вот и прекрасно. Ей нужно одно – место, где сегодня переночевать. Утром она заберет свою ношу, выберется из городка, двинет пешком вдоль хребта к городу Ильбарину и там отыщет корабль на юг. Она села в сухом углу, измотанная до ломоты.
Кари открыла рюкзак и в тысячный раз проверила – гримуар на месте. Это единственное, что она может предложить колдунам Кхебеша. В уме опять всплыли слова Эладоры:
«Привезешь книгу им. Обменяешь на все, что понадобится. Я не знаю, способны ли они помочь господину Иджсону, но, надеюсь, что это возможно».
«Уже недолго, Шпат», – проговорила она сама себе. Может, вопреки всему, услышит и он.
Плеск воды на улице убаюкивал, и Карильон уснула.
Дракон Тэрас кружил над Гвердоном.
Громадное туловище Прадедушки рассекало поднебесье. Небо золотило кожистые крылья, до того широкие, что они отбрасывали тень на весь мир. Великаньи мускулы прекатывались под древней шкурой, посеченной тысячью шрамов. Иным отметинам века` – их оставляли стрелы и арбалетные болты, дротики и пики святых. Другие, свежие, – пулевые раны, кислотные ожоги, налет сукровицы после дымолезвий либо когтей и щупалец божественных тварей. На Божьей войне все получают раны, подумал Раск, даже сам Прадедушка Тэрас.
Но дракон неуязвим.
Он стал кружить ниже. Забрало Раска во время бомбардировки повредило шальным выстрелом – обзор покрывала паутина мелких трещин. Приходилось мотать головой, чтобы разглядеть разные части Гвердона, расстилавшиеся под ним. С седла казалось, что Прадедушка заполнил весь мир: в какую бы сторону Раск ни смотрел, дракон присутствовал повсюду – кончик крыла, коготь или хвост.
– Ну разве он не прекрасен? – прогрохотал Прадедушка. Раск скорее прочувствовал слова, а не услышал – сотрясенье от рыка пробежало по ляжкам, по позвоночнику и гулом отозвалось внутри шлема.
Он ни за что бы не возразил Прадедушке, но город внизу поражал своим однообразным уродством. На высоте приходило ощущение, что можно потянуться и поднять его целиком одной рукой. Заводы алхимиков походили на сложные механизмы, запачканные маслянистыми дымными тучами. Их понавтыкали посреди скоплений улиц и застроек, что, разбухая, жались к стежке полузасыпанной реки. Прадедушка снизился, закатное солнце отразилось то ли от видимого речного отрезка, то ли от какого-то канала, и город зажегся, как сигнальный маяк. Некоторые участки Гвердона потрепали недавние битвы. Крепость на мысу Королевы лежала в руинах; от старинной тюрьмы в заливе на Чутком ничего не осталось, кроме опаленного, почерневшего камня.
