Говоря о возможностях, я не преувеличила. Эта семья была действительно выдающейся, и дело не только в родословной: насколько я помнила, в роду у Мэтьюзов были и лорды, и губернаторы, и димстеры [18] – кто-то из них даже стоял у истоков создания акта о соломинке [19]. Но, на мой взгляд, сила этой семьи заключалась в том, как ее нынешний глава построил свою империю. Эта история была известна едва ли не каждому жителю острова и, сказать по правде, вызывала у местных скорее восхищение и гордость, нежели неприязнь. Любопытным фактом в ней является то, как Генри Мэтьюз распорядился своим родословным капиталом – деньгами, которые получает каждый рожденный в семье по праву ношения фамилии Мэтьюз.
Он начал свой бизнес с того, что выкупил заброшенную судоверфь в порту Рамси – крупный, но пришедший в негодность павильон, стоявший на пирсе в тинистой заводи, где в мутной воде плавали лягушки. В то время, в начале семидесятых, его компания Matthews Shipyard занималась ремонтом моторных лодок и оказанием всевозможных услуг, связанных с выходом в море, затем постепенно переключилась на продажу старых яхт. Но на этом Генри Мэтьюз не остановился. Кроме выдающейся родословной по наследству он, вероятно, получил и амбиции, потому что вскоре Генри перешел на собственное производство моторных лодок для спортивной рыбалки и стальных яхт для дальних расстояний, а уже в конце девяностых прославился тем, что спустил на воду яхту, которая смогла побить рекорд скорости. Это достижение сделало имя Генри Мэтьюзу, и с середины девяностых до, полагаю, сегодняшнего дня компания только продолжает расти.
Именно поэтому я так удивилась, услышав, что Фрейя могла сделать выбор в пользу Лео – которому отнюдь не достались выдающиеся черты его отца.
– А полиция общалась с родителями Сони и Лео?
– Да, конечно. Но толку от этого мало, как я уже сказал, за пару дней до исчезновения Фрейи отец и мать семейства вместе с Соней отчалили на яхте к берегам Сан-Мало. Они предоставили морскую карту и кипу подтверждающей документации, так что с ними все чисто. На острове оставался только Лео, но в тот день он восседал в ВИП-ложе на открытии соревнований, а после отправился на грандиозную вечеринку по этому поводу, тому есть множество свидетелей. А дальше все они просто постарались замять это на высоком уровне, чтобы ни один осколок штукатурки не упал с безупречного фасада.
– Продолжай.
– Так вот, в тот день, как уже сказал, я не видел сестру. Мама была дома, пекла печенье, чтобы позже раздавать зрителям. Она хотела привлечь и Фрейю, но та не ответила на телефонный звонок. Мы с отцом, естественно, из-за открытия чемпионата были заняты. То есть тогда, во вторник, мы вообще не сразу поняли, что произошло. В обед мама снова позвонила Фрейе, та все еще не брала трубку. К шести вечера мама сделала не меньше десяти звонков, но все без толку. К тому времени заезды кончились, и мы с отцом вернулись домой. Фрейя так и не объявлялась. Когда позвонили Лео, он сказал, что не помнит, когда виделся с ней в последний раз, и из-за количества выпитого не был способен внятно ответить, где его жена. Кажется, он даже не понял, что дело серьезно.
– Так Фрейя пропала во вторник?
– Никто не может сказать наверняка. Когда стали опрашивать друзей и слуг, они тоже не могли вспомнить, видели ли ее накануне. Мы встречались с ней за четыре дня до этого, она не показалась мне чем-то встревоженной. Мы пообедали в городе в закусочной, а потом разъехались по домам. Из-за чемпионата я не звонил ей несколько дней, и, если бы не мама, я не знаю, когда бы Лео вообще забил тревогу.
