Дан набрасывается на мои губы, бессовестно ворует мой воздух. Целует горячо, напористо, показывая, кто главный. Присваивает меня себе. Я схожу с ума и отвечаю ему также страстно. Даже привстаю на носочки, чтобы быть ближе.
И именно это действие отрезвляет меня.
Замираю, когда в низ живота упирается нечто твердое. Это явно не телефон. Потому что в домашних спортивных штанах Дана нет карманов…
Я обязательно возьму с тебя «плату»…
Кажется, пришло время платить по счетам…И финансовая сторона вопроса ни черта не волнует Дана. Моя плата – мое тело и его удовольствие. Боже, как же мне противно от самой себя…
Несмотря на то, что я чувствую притяжение и желание к этому мужчине, я не готова. Не готова! Я не смогу!!
Упираюсь ладонями в грудь мужчины. Слегка отталкиваю, но он глух к моей просьбе. Все также пожирает меня.
И паника накрывает меня с головой. Сердце все также сильно колотится в груди, но уже не от возбуждения. Дан напирает, подминает под себя. Упираюсь поясницей в столешницу, он буквально вжимает меня в свое тело, и я в полной мере чувствую все его возбуждение…
Спасает громкий сигнал кофемашины. Дан отрывается от меня, хмурится и смотрит сверху вниз. Тяжело дышит. Поглаживает чувствительные места на моем теле, наклоняется, чтобы продолжить. Но натыкается на мой взгляд. Замирает, а я пользуюсь этой заминкой.
Отталкиваю мужчину от себя и отбегаю на безопасное расстояние. Моя грудь глубоко вздымается. Приглаживаю волосы трясущимися руками, пока я пытаюсь восстановить дыхание.
- Лисенок…- Дан делает шаг навстречу, но я отступаю сразу на два назад.
- Нет! Извини…Завтрак готов. Кофе сзади. Приятного аппетита. А я…мне надо Анютку проверить!
- Лисенок! Олеся, постой!
Убегаю в отведенную спальню, не оборачиваясь.
Не сейчас, Дан. Мне надо прийти в себя. Осознать все внутри. Понять, решить. Я не хочу сгоряча наговорить глупостей. Не хочу показать свою истерику.
Прислоняюсь спиной к двери и прикрываю глаза на несколько секунд. Иду к кровати, забираюсь под одеяло к дочери и крепко обнимаю ее. Вот только желанное успокоение никак не приходит. Меня по-прежнему трясет. Как внутри, так и снаружи.
Слышу раздающиеся шаги в коридоре. Напрягаюсь и на инстинктах сильнее обнимаю дочь. Дан останавливается прямо напротив нашей двери. Напряженно вслушиваюсь в тишину, ловя каждый шорох.
Но ничего.
За этими действиями ничего не следует. Дан просто стоит перед дверью несколько бесконечных минут и уходит. Хлопает входная дверь.
Истерика догоняет меня, и я срываюсь. Плачу в подушку. От того, что сломана. От собственного бессилия. От обиды. От того, что все думают, что со мной можно…вот так.
От моих рыданий просыпается мандаринка. Гладит меня по лицу и улыбается. Таю от улыбки этой нежной девочки.
- Мама, ням-ням.
- Конечно, солнышко, - быстро утираю слезы и насилу улыбаюсь. - Твоя любимая каша тебя ждет. Идем зубки чистить.
Мы быстренько проделываем все утренние процедуры, и Анюта уносится бегать по огромной квартире, пока я заправляю постель. Выхожу в гостиную, окидываю ее и кухню взглядом, но нигде не вижу дочь.
- Анюта? Аня!
Слышу ее заливистый смех из кабинета и несусь скорее туда. Замираю на пороге и не сдерживаю испуганного вскрика.
На полу, среди вороха бумаг, сидит моя шкодная мандаринка и самозабвенно рисует на каком-то документе.
- Доченька, солнышко, что же ты натворила! У тебя же есть планшетик, есть свой альбом, почему не попросила? Наверно, это важные документы, Дан нас отруга…
