– Вы же с Верой учились вместе?
– Да, в школе. Как принято говорить, за одной партой сидели, – улыбнулась Рита. Она тоже хрустела сушками – громко, не стесняясь, не жеманничая.
– Ну, это братство на всю жизнь, – проговорил Морковкин, вспоминая свою школу, где отношения у него с ребятами не складывались.
– Да, столько безобразничали… Ты даже представить себе не можешь!
– Вера?! Безобразничала?!
– А что? Не можешь себе представить? – рассмеялась Рита.
– Не могу. Вот тебя – могу. Ее – нет.
– Она круче меня была тогда в этом смысле.
Морковкин покачал головой. Мол, не верю.
Рита поднялась за чайником:
– Тебе подлить горячего?
– Да, – ответил Аркадий.
Он уже не хотел пить, но уходить не тянуло. Дома его ждала уборка, посуда, которую надо запихивать в посудомойку, мусор, который следует вынести, и… запах рыбы.
– Слушай, а как ты моешь посуду, – вдруг спросил Аркадий, – у тебя нет посудомоечной машины?
– Я мою ее руками, – улыбнулась Рита, – чашку за собой не так сложно помыть. А гостей у меня не бывает.
– А я? – растерялся Аркадий.
– Ты – исключение. И, считаю, по этому поводу надо выпить.
С этими словами Рита достала из шкафа бутылку.
– Рита! Опять виски?!
– Нет, это не виски. Это – амброзия.
– Ты любишь крепкие напитки?
– Да, а курю «Кэмел».
– Ты такая женственная, и такие пристрастия…
– Играю на контрасте, – рассмеялась Рита. Она поменяла позу – подогнула ногу и села так на стуле. Халатик распахнулся, и у Морковкина зашумело в голове. От этой женщины пахнуло его же молодостью. Когда гостей принимали на кухне, угощение было простым, мамы, сестры и подруги носили ситцевые халатики, которые могли быть и рабочей робой, и соблазнительным одеянием. Аркадий залпом выпил виски и налил им еще.
– Рита, – спросил он хриплым голосом, – почему ты назвала меня «колобком»?
– Тебя не удивляет, что я тебя назвала «горячим»?
– Нет, – тут Морковкин даже подбоченился, – но колобком – это обидно.
– Брось. Ты маленького роста, с животом. Ты носишь эту кепку дурацкую, которая довершает твой круглый образ. Я сказала правду. Но, видишь ли, – тут Рита наклонилась к нему, ее халатик распахнулся еще больше, – такие, как ты, всегда очень сексуальны.
Морковкин протянул руку и положил ладонь на грудь Риты. Поза была некомфортной, но момент – очень удобным.
– Пойдем, – сказала Рита. Она взяла Морковкина за руку и отвела его в спальню.
Та была словно из тех же времен – диван, выполнявший роль кровати с розовым стеганым покрывалом.
– Слушай… – Аркадий сделал попытку отступить. Рита прижалась к нему, положила руку на пах и прошептала:
– Ванная – вторая дверь в прихожей, полотенце голубое – свежее. Я жду тебя.
Морковкин вышел из спальни. В прихожей он остановился. Сейчас у него еще был шанс оставить все как есть. Но, потоптавшись, он открыл вторую дверь, увидел квадратный розовый кафель, голубое полотенце и словно переместился во времени. Ему показалось, что он студент и украдкой встречается с однокурсницей у нее дома. Они боятся, что скоро придут родители, а потому надо спешить.
«Надо спешить», – пробормотал Аркадий и вошел в ванную.
Сказать, что это был угар и помутнение рассудка, – это ничего не сказать. Морковкин даже представить не мог, что он может вызвать такую страсть. Каждое их сближение превращалось в бешеную схватку, а оторвавшись друг от друга, они ощущали себя как в бане.
– Слушай, что это? – спросил Морковкин в перерыве.
