Пока Вера ставила на стол конфеты и пересыпала на тарелку пряники, успокоившаяся Настя подлила в бокалы заварку. Схватив с тарелки пряник, Настя приступила к чаепитию, но сделав глоток чая, вскочила.
– Ой, баб, подожди. Я же блюдце забыла.
Вера очень любила пить чай с блюдца, хотя Петр смеялся над этим, называл причудой.
– Ты моя Причуда. Опять чай с блюдца пьешь.
Причуда, так ласково он называл Веру.
Настя ела пряники и запивала из бокала чаем, а Вера соблюдала свой ритуал. Она наливала чай на блюдце, подносила его ко рту и с наслаждением, вдыхая запах душистых трав, закрывая от удовольствия глаза, пила чай мелкими глотками.
Допив чай, Настя отставила в сторону бокал, искоса посмотрела на Веру, и тяжело вздохнув, произнесла:
– Бабушка, ты меня извини, что я к тебе приехала с Петей, но мне больше некуда было идти. Степка меня две недели у себя скрывал, а до этого я жила у Светы, но там он меня быстро нашёл…
– Настя, объясни мне все попорядку: кто тебя нашёл и от кого ты бежишь? Нет, подожди, чей это ребёнок? Если твой, то почему у него фамилия Осипов, если ты Веселова?
– Бабушка, это не мой ребёнок, а моей подруги Наташи. Она родила Петю, но сама лежит в больнице. У нее после родов осложнения, она раньше срока Петю родила. Какой-то идиот ее сбил машиной, когда она дорогу переходила. Потом ей операцию сделали, я точно не знаю, но кажется ей ещё месяц в больнице лежать. А ребенком быть некому, поэтому я согласилась за ним присматривать. Он такой маленький еще и милый. Наташа назвала его Петей. Ты помнишь, как я тебе обещала внука родить и что Петей его назову…
– Помню, внученька, все помню, но, объясни тогда, какой Игорь тебя ищет?
Настя дернулась и испуганно сжалась, слёзы снова потекли по щекам. Вера открыла рот, чтобы приказать ей успокоиться, но разговор прервал, громкий плач.
Внучка вскочила, подбежала к кровати.
– Ой, а у нас потоп, мы такие мокрые. Баб Вер, давай мы его вымоем, а то я вчера вечером его не купала, а наш Петенька так любит купаться. Мой маленький, мой хорошенький мальчик, сейчас, сейчас тётя Настя тебя искупает, потом накормит, и ты опять будешь сухим и сытым. И будешь спать, будешь спать и расти.
Приговаривая, Настя с ребенком на руках подошла к тазику с водой, поудобнее прижав его к себе, она опустила острый локоток в воду, поморщилась и глазами показала Вере, чтобы та подлила холодной воды. Купая малыша, Настя гладила ему животик, щекотала пяточки, ласково что-то шептала.
– Вот мы и чистенькие, вот мы и чистенькие и сейчас покушаем. Ой, а сумки наши где? Я их ночью на крыльце оставила, они такие тяжелые. Степка не стал во двор заходить, сама тащила их. Подержи Петю, я сейчас занесу.
– Да постой ты, Суета, не спеши, вон ваши вещи. Утром нашла на крыльце, по-моему там все сухое. Давай малыша одену, а ты смесь разведи. Или ее варить нужно? Может быть, мы Петю молоком покормим, Настя? Я ночью его молоком козьим кормила, ел с удовольствием.
Настя обернулась.
– Как молоком? А разве ему можно?
– А почему нельзя – то? Ты какая деваха была в детстве, что Людмила чуть грыжу не заработала. В восемь месяцев 15 килограмм весила.
Настя сдавленно спросила:
– Я была такой толстой?
– Какой толстой? Упитанной ты была. Молоко козье пила, пряниками мятными закусывала.
– Ну, ты, бабушка, скажешь тоже. Не могла я в то время пряники есть, потому что маленькие пряники не едят.
