Взгляд у нее какой-то особенный — как у нашкодившего котенка. И отругать охота, и жалко. Последнее чувство сильно перевешивает.
Поворачиваюсь к полицейскому и говорю:
— Товарищ младший лейтенант, девушка не хотела, растерялась, с кем не бывает… Пройдемте, переговорим.
Ободряюще смотрю на Ксению и вывожу полицейских на лестничную клетку.
Извиняюсь перед ними за ее выходку, объясняю, что она моя жена и еще не успела освоиться в квартире.
Через пару минут возвращаюсь в прихожую.
Ксения ждет меня на том же месте, только теперь уже держит в руках свою здоровенную синюю сумку.
— Ты зачем устроила переполох? — спрашиваю, насупив брови. — А если бы они вскрыли дверь?
Про стоимость замены двери умалчиваю, разумеется. Но она ведь не глупая, должна понимать, что это влетело бы мне в копейку.
Видно, она это понимает, поскольку тут же начинает лепетать:
— Я испугалась! Проснулась, тебя нет, дверь заперта… Даже еды нет!
Еда на моей кухне и правда редкий гость, ибо дома ем крайне редко. Но я ведь и об этом позаботился тоже.
— Я ж тебе оставил на еду, вложил деньги в записку.
— Какую такую записку? — спрашивает она, приподняв бровь.
— Пошли, — командую ей.
Веду в гостиную, подхожу вместе с ней к дивану, где она сегодня ночевала.
А записки и правда почему-то нет. Но я же точно помню, как клал листок со вложенной в него пятитысячной купюрой на кофейный столик. Не могла же она исчезнуть.
Может, упала?
Становлюсь на колени, осматриваю пол и вскоре нахожу записку с деньгами под ним.
Действительно упала…
В этот момент чувствую себя ослом.
Представляю себя на месте Ксении — проснулась, дома никого, дверь заперта… В такой ситуации чего только не подумаешь. Мне сразу становится понятно, почему она позвонила в полицию.
Показываю ей деньги, записку с моим телефоном. Я ж, баран, вчера не догадался обменяться с ней номерами, поэтому написал ей свой на листке, с просьбой позвонить, как проснется.
— Ксюш, извини, — пожимаю плечами. — Надо было тебя разбудить перед уходом, не думал, что так получится.
— Да ничего, это ты меня извини, — говорит она тихонько. — Я подумала, вдруг ты маньяк… Я же тебя не знаю.
— Я похож на маньяка? — интересуюсь с усмешкой.
Она качает головой.
А потом делает неуверенный шаг в сторону прихожей, мнет ручку сумки:
— Ну, я пошла?
Шумно вздыхаю. Оно, может, и логично, что после такого ляпа с моей стороны ей хочется уйти. Только вот мне совершенно не хочется, чтобы она уходила.
— Ксюш, а куда ты пойдешь? — спрашиваю, внимательно на нее смотря. — Ты же вчера говорила, что тебе негде жить. Обратно на лавочку?
Она замирает, снова кусает губу, потом наконец отвечает:
— Мои друзья скоро вернутся, пойду в общагу.
— Скоро это когда? — интересуюсь с прищуром.
Что-то мне сомнительно, что студенты ломанутся из родных городов в общагу в новогоднюю ночь.
— Пятого января, — признается она со вздохом. — У нас пятого экзамен.
— То есть через пять дней? — невольно посмеиваюсь. — Ксения, как порядочный муж, я не могу отпустить тебя жить на лавочке, извини.
Она снова хлопает своими длиннющими ресницами, смотрит на меня виновато и говорит:
— Тимур, если честно, я не думаю, что мы вчера поступили правильно, когда поженились. Понимаешь, я была не в состоянии нормально соображать. Только что рассталась с парнем… Я просто растерялась, понимаешь? Считай, согласилась в состоянии аффекта.
О, это мне великолепно понятно. Вчера у меня было точно такое же состояние.
