Слуга тигра - страница 2

Он окинул Сун Цзиюя сонным, ленивым взглядом.

– Тигр охраняет горы, дракон бережет реки… А Сын Неба защищает людей. Дайте-ка угадаю: магистрат Чжунчэна тяжело заболел и уехал умирать на родину, мы остались без защитника. И вот на дороге в город я встречаю воина с длинным мечом и решительным взглядом… Статного, чернобрового… Серьезного, даже слишком. Признайтесь, благодетель Сун, вы – наш новый магистрат?

«Вот уж насмешка судьбы, первый же встреченный житель Чжунчэна – и подобный наглец!» – изумился Сун Цзиюй.

– Господин Ху проницателен, – не стал лукавить он. – Значит, вы полагаете, эти разбойники – пришлые?

– Не наш говор, – отмахнулся Ху Мэнцзы, снова приложившись к фляжке. – А вы боитесь тигров, магистрат Сун? Ведь вы тоже не местный, вдруг он выйдет на ваш чудесный запах?

Он потянул носом.

– Сандал… лаванда от моли… крапивный отвар для волос… и… кажется, масло сладкого миндаля после бритья.

Сун Цзиюй поглядел на него с изумлением – тот безошибочно перечислил все, что лежало в притороченных к задку повозки ящиках.

– Господин Ху – владелец косметической лавки? – спросил он.

– Просто слежу за собой, – отмахнулся Ху Мэнцзы. – К тому же от тряски по нашим дорогам у вас там все пролилось.

Он с улыбкой поманил Сун Цзиюя.

– Наклонитесь, и сами почуете.

Сун Цзиюй слегка наклонился с седла и обеспокоенно потянул носом. А ведь он говорил Жу Юю не ставить ящик с книгами в самый низ, что, если их перепачкало?

Масло где-то разлилось точно, но вот остальное…

– Ясные глаза, – ухмыльнулся Ху Мэнцзы. – Вблизи вижу, как в них мерцают звезды. Магистрат Сун – исключительный человек, я уверен.

Сун Цзиюй резко выпрямился. Да этот Ху действительно наглец! Захотел рассмотреть поближе, значит?

Надо же было так легко попасться: он же просто перечислил вещи, которыми пользуются все! Кто не моет голову крапивой, не перекладывает одежду лавандой от моли? Так глупо…

Он поджал губы. Вот твоя карма, Сун Цзиюй, – первым же встретить в Чжунчэне повесу-бесстыдника!

– Завтра приходите в управу для дачи показаний, – суховато сказал он.

Впереди как раз показался перекресток.

– Ну раз вы приглашаете меня в управу, так и быть, зайду засвидетельствовать почтение новому магистрату и благодарность – спасшему меня герою! – бесстыдник Ху дождался, пока лошади остановятся, и легко, будто трезвый, выпрыгнул на дорогу, даже не пошатнувшись. В то же мгновение сзади раздался топот копыт и скрип колес: резная повозка, покачиваясь так, словно ось погнулась, наконец догнала их. Ею правил юноша-слуга, его товарищ помладше с виноватым видом сидел на облучке.

Сун Цзиюй скользнул по ним взглядом: невысокого роста, белолицые, с нежными, почти девичьими чертами лица и холеными руками, а повозку смогли поднять, гляди-ка.

Бесстыдник кашлянул, и Сун Цзиюй забыл о слугах. «Что еще скажет», – подумал он, заранее закатив глаза.

Ху Мэнцзы взмахнул рукавами, складывая ладони для вежливого поклона, но вино вдруг все-таки взяло свое: кланяясь, он не рассчитал сил и едва не полетел носом в пыль.

– Еще раз сердечно благодарю за спасение, магистрат!

Сун Цзиюй только головой покачал. Будет чудом, если завтра утром этот господинчик окажется в управе.

Он легонько кивнул и дал своим людям знак продолжать путь.

Нищие, гревшиеся на солнышке за городскими воротами, у родника, порскнули, как зайцы, завидев его, и скрылись в бамбуке: никто и не думал ни вырубать заросли вокруг ворот, ни подновлять штукатурку на городских стенах. Когда-то она выкрашена была в алый, но время сделало ее грязно-розовой; то тут, то там виднелись нацарапанные кем-то неприличные слова и странные значки, похожие на танцующих человечков или древнее письмо.