– Врешь! Все врешь! Туда серая прибежала, я сам видел.
– Не было серой. Чего б она по ночам шаталась?
– Я сам видел! Видел!
– Врешь…
Каонэль нахмурила идеальные брови и ускорила шаг. В башне Теонарда, к которой направляется, подозрительно горит свет. Эльфийка нервно дернула ушами и перешла на бег.
Спустя пару минут, взлетела по ступенькам на крыльцо и постучала. Изнутри донеслось низкое неразборчивое бормотание, которое можно принять за приглашение.
Каонэль вошла, а когда оказалась в зале, бросила с порога:
– Теона…
И замолчала на полуслове. Возле самодельного очага стоит Теонард, руки сложены на груди, брови сшиблены на переносице, взгляд устремлен на нее.
Рядом горгулья со сложенными крыльями, непривычная и даже похожая на женщину в таком виде. Она быстро посмотрела на Каонэль, затем отшагнула к стене и стала едва заметной, будто превратилась в камень.
Слева пахнуло сырой шерстью и хвоей, эльфийка поморщилась, но даже не оглянулась на ворга.
– Ты очень вовремя, – проговорил, наконец, Теонард. – А то я все думаю, как лучше сделать. Поотрезать твоим остроухим уши или просто перебить, чтоб неповадно было?
Глаза эльфийки засветились, как у ночной совы.
– Не придется, – сообщила она с расстановкой.
– Почему это? – удивился Теонард. – За нарушения следует наказывать, иначе никакого порядка не будет. Так, Лотер?
С другой стороны зала, похожего на жилище аскета, раздался рык:
– А то! Мы в стае держали всех в медвежьих лапах, и в волчьих клыках. Чем лучше соблюдают правила, тем крепче стая.
– Вот-вот, и я про то, – согласился человек. – Когда они приехали, еле сдержался, потому как нам теперь положено думать головой, а не чем привыкли.
– Это чем же? – подозрительно спросил Лотер, выходя из тени.
В зубах кусок, отдаленно напоминающий кость, но какой-то зеленый и в пятнах. Полузверь с наслаждением перекатывает ее языком и щурится, волосы всклочены, на портках возле колена дыра, будто так и носился по лесу.
– Ну-ну? Глава, не томи, – повторил ворг, щурясь, – объясни нашей скромной эльфийке чем не стоит думать, эм… Никогда.
– Да вот, думаю, как аккуратней сказать, – произнес Теонард.
Он протянул ладонь к костру, тот горит прямо на каменном полу, по стенам мелькают тени, превращая балки в чудовищ. В свете огня лица тоже кажутся зловещими, словно у демонов, которые только покинули преисподнюю.
– Я не так глупа, как считаете, – фыркнула Каонэль. – Могу догадаться, кто чем думает.
– Угу, – проговорил Теонард, после паузы. – Тогда, чем думали солнечные ханжи, когда напали на моих крестьян?
Эльфийка вспыхнула.
– Еще не известно, кто на кого напал!
– Не сложно угадать, – рыкнул Лотер со злым весельем. – Если они в своем Эолуме людей в рабство угоняют, то почему тут должны вести себя по-другому? Мне на людей плевать, хоть перебейте друг друга, но тут вам не там. Надо порядки соблюдать. И вообще, люди всего лишь бесхребетные, а эльфы хуже.
– Эльфы хуже, – подтвердил Теонард недовольно поглядывая на ворга.
Каонэль вскинула подбородок и проговорила резко:
– Я, если не забыли, тоже эльфийка.
Теонард посмотрел на нее, потому на горгулью, которая так и стоит, как каменная, возле стены, затем снова перевел взгляд на Каонэль.
– Оно как бы так, – сказал он, – но и, как бы, не совсем. Ты эльфийка для них, а для нас ты… Каонэль. Понимаешь? Ничего, потом поймешь. В общем, думаю, надо твоих эльфов наказать, как следует. И скажу честно, сделаю это с удовольствием.
