— Дай сюда, — протянул он руку.
Я вложила в нее кресало.
Арн молча отодвинул меня от камина, присел перед ним на корточки, потрогал дрова, принюхался к чему-то и хмыкнул.
— Это кто ж тебя так не любит? — повернулся он ко мне.
Я настороженно посмотрела в синие — вовсе не красные! — глаза.
— Кто-то поленья мраловым корнем натер. Ты их до вечера разжигать будешь, — пояснил арн.
Он поднялся, окинул взглядом полную светло-коричневых дров подставку и спросил:
— В гостиной камин еще не горит?
Я отрицательно помотала головой.
Граф, не говоря ни слова, вышел, но не успела я понять, что к чему, как он уже вернулся, неся большую охапку буковых и дубовых поленьев.
— Вот эти попробуй.
Он сгрузил дрова на пол и, оттащив от стола стул, сел и уставился на меня тяжелым, немигающим взглядом. А глаза-то снова краснотой наливаются…
Мать-Создательница! Руки дрогнули. Что, если у меня не получится? Так ведь и работу потерять недолго!
— Чего ждешь? — поторопил меня граф.
Я постаралась скрыть волнение, присела перед камином и принялась складывать поленья. Это только на первый взгляд кажется, что все легко и просто, а на самом деле целая наука. Оно ведь как? Если камин для красоты и уюта разжигают, тогда дрова нужно шалашиком устанавливать. Правда, они прогорят быстро и тепла почти не дадут. А вот для отопления поленья по-другому укладываются. Вниз, вдоль топки очага — самые толстые, дубовые, второй слой — из коротких буковых полешек. Он поперек кладется и должен быть чуть потоньше. Потом нужно еще одно дубовое полено положить, а уже сверху, к самой стенке — щепу. Так камин долго гореть будет, и тепло по всей комнате разойдется. Этой науке меня Паница научила.
Сухие щепки занялись мгновенно — затрещали, застрекотали, загалдели. Огонь весело перекинулся на дубовое полено, лизнул буковые полешки.
— Кто тебя научил так дрова складывать? — будто подслушав мои мысли, спросил арн.
И как мне ему ответить?
— Отец?
Я отрицательно покачала головой.
— Брат?
А граф настырный! Вон, как цепко глаза смотрят. И отсветы в них багровые появились.
— Наставник? — не унимался лорд Крон.
Я кивнула. Так и есть, только не наставник, а наставница.
— Читать-писать умеешь? — последовал следующий вопрос.
Я утвердительно мотнула головой.
— Занятно, — словно про себя, заметил граф.
Он продолжал буравить меня взглядом, а я, вместо того чтобы опустить глаза, уставилась на арна и застыла, снова застигнутая врасплох тем, что творилось в сине-алой глубине. Недовольство, настороженность, интерес, раздумье — там было так много всего… И меня в сердце будто ударило что-то. И захотелось ближе подойти, ладонью по небритой щеке провести…
— Значит, так, — резко сказал арн, и я очнулась. — Чтобы я этого рванья больше не видел, — он брезгливо скривился, разглядывая мою штопаную рубаху. — Плачу вам по тридцать стависов, а выглядите, словно нищие оборванцы.
У меня от удивления глаза на лоб полезли, и все мысли глупые будто волной смыло. Какие тридцать стависов? Да я таких денег уже сто лет в руках не держала.
Граф смотрел на меня, и лицо его с каждой секундой мрачнело все больше.
— Понятно, — после небольшой паузы, сказал он. — И сколько же ты получаешь?
Я показала два пальца.
— В месяц?
Я помотала головой.
— В год?
Я кивнула. Глаза арна полыхнули алым, и я снова замерла, застигнутая врасплох зарождающейся в них бурей.
— Убью мерзавцев! — выдохнул лорд Крон и полоснул меня гневным взглядом.
