Служба распределения - страница 9

Та моя маленькая жизнь, без ожидания чуда, просто жизнь по прямой, через годы. Она уже почти складывалась. Я уже не ждал ничего. Мне уже не хотелось плакать по вечерам. Я знал, как прожить эту тихую и никому не нужную и никого не затрагивающую жизнь. А теперь…

Мне в который раз придется подниматься из руин. И я опять знаю, что мне никто не поможет, что никому нет до меня дела.

И облегчение придет, когда я опять привыкну радоваться подарку, который сам себе подарил на праздник, когда Рождество я научусь справлять в одиночестве, когда стихи перестану записывать, потому что они и так прекрасно звучат у меня в голове, а больше их слушать некому. И чтобы они мне потом не попались на глаза. Чтобы я их потом не стал поправлять, приводить в порядок

Пустые дни, когда до боли хочется позвонить, а некому. Когда думаешь, а не утопить ли все это в стакане или просто вскрыть себе вены. Никто не расстроится, когда узнает, что меня уже нет. Никто через несколько дней и не вспомнит, был ли я, и какой был. А я не хочу оставлять след в сердцах людей. Каждая минута приносит что-нибудь, напоминающее о ней. Очень больно. Пилой по сердцу. Боль почти физическая.

Но я не стану пить, поскольку не умею пить так, чтобы забыться. Это не так просто – бросить управление собой и позволить алкоголю унести себя черти куда. В последний момент я всегда отпихиваю локтем этого наглеца и беру управление.

И уж совсем точно я не смогу покончить с собой. Этот шаг потребует полного самоотречения, немыслимой смелости и верности руки. Чудовищной твердости в тот момент, когда еще можно все остановить. И не останавливать. Еще не время. Надо еще немного подождать. Еще все образуется. Неожиданное стечение обстоятельств подхватит и вернет падающий с рельс мой поезд обратно на путь.

Сегодня мне приснился удивительный сон. Среди прочего – на перекрестке моей улицы стоял апостол Павел, он был регулировщиком, и что-то ласково мне выговаривал. Мне даже нечем было оправдать свой безобразный поступок – не ошибку, а умышленное нарушение Правил.

Правила нарушать нельзя. Они установлены не мной, и не мне их пересматривать. Не думаю, что эта ситуация безнадежно окончательная. Я еще немного подожду. Смыслы появятся, Герда подумает еще раз, хорошенько. И поймет, что пора возвращаться. А я подожду ее тут. На часах возле двери. Пока она пирует и пляшет с разодетыми негодяями в ярко освещенных залах каменного замка, я буду охранять ее покой тут, у ворот. Не страшно, что дождь. Он только еще больше придает смысла и остроты моему стоянию на посту. Одинокому, но невероятно полезному и нужному.

Мои доспехи делают меня неуязвимым. А сами они надежно защищены от дождя плащом и маслом. Оружие мое остро и готово поразить нарушителей покоя.

Я буду беречь мою Герду, как отчизну, необъятную, но ощутимую. Совсем мне не принадлежащую, но такую близкую и родную. Я верю в Герду, как в Господа нашего, незримого, но всеобъемлющего и всеблагого.

Нести имя и знамя ее неверным крестовым походом, огнем и мечом насаждая веру мою. Горе всем ветряным мельницам, попадись они мне на пути. Опустошения и мор ждут не входящих в лоно моей веры. Во имя Герды все черные тени и прислужницы их, вороны, будут биты.

Встаньте на сторону Герды, всякий зверь лесной и птица небесная. Светом рассеем мы тьму неблагоразумия и отрицания очевидного. Нежные протяжные голоса ангелов обещают нам всеобъемлющую поддержку и подкрепление в час слабости.