Раздался легкий, едва слышный хлопок и свист. Марта удивлённо уставилась на предплечье, из которого торчал дротик со снотворным. Карие глаза метнулись в сторону подбегающего Тимура, который произвёл выстрел. Золотаева хотела что-то сказать, но её гортань, ещё не вернувшаяся полностью к состоянию, в котором возможна человеческая речь, так и не смогла произнести ни слова.
Савушкин укоризненно взглянул на лейтенанта. Тот едва заметно пожал плечами. Тимур не стал объяснять, что боялся, что Марта снова превратиться в собаку. Вернуть её в обратное состояние без помощи Федота Золотаева уже больше никто не сможет.
Подполковник и перевёл взгляд на оборотня.
Пока ампула со снотворным не подействовала окончательно, собачья морда продолжала сминаться, как пластилин, возвращаясь к привычному человеческому облику.
У Марты был нордический тип лица, светлая кожа. Это было немного странно, так как в генах породистой суки, матери Марты, не было крови германских вервольфов. Да и откуда ей взяться? Немецкая овчарка – порода молодая, ей чуть больше полутора веков. К оборотням этот вид собак отношения не имеет.
Скорее всего скандинавский тип лица пришёл по линии отца. Марта его никогда не видела, но знала, что тот был южнорусским волколаком. Тот считал себя потомственным славянином, но его прабабка до революции крутила роман не то со шведом, не то с норвежцем. Судя по всему, это повлияло на генетику потомков.
Впрочем, сказать, что у Золотаевой проявился чистый скандинавский тип внешности, было сложно. Глаза в любом обличии оставались карими. Рыжие, с черным подпалом короткие волосы никогда не отрастали длиннее, чем естественный шерстяной покров овчарки. Светлая кожа к концу лета загорала, приобретая смугловатый оттенок на открытых солнцу частях тела.
– Все будет хорошо, Марта Максимовна, – Савушкин обнял Золотаеву за тонкую талию, чтобы та, под действием снотворного, не упала.
Тимур подбежал, перехватил оседающее тело из рук подполковника, бережно поднял женщину на руки.
– За снотворное простите. Хотел остановить превращение, – сказал Нариев.
– Правильно сделал, – кивнул начальник уголовного отдела, выдирая дротик из предплечья Марты. – Товарищ капитан почти вернулась в нормальное состояние… По крайней мере – внешне. Но здоровый сон ей сейчас не повредит.
Тимур легко, без напряжения, зашагал в сторону машины.
– Маня, прости… Я такой дурак, – тихо шептал он, пряча губы в её рыжих с черным подпалом волосах.
Но она уже крепко спала, положив голову на его плечо, и ничего не слышала.
Артур Олегович двигался следом, задумчиво разглядывая осеннее кладбище. Они проходили район, где негласно хоронили силовиков. С памятников и надгробий на Савушкина взирала немало знакомых лиц.
«В батальоне погибших офицеров прибыло. На этот раз подполковник Золотаев. Теперь его «внучка» на моем попечении. Максимыч просил заботиться о Марте, когда его не станет. Задача не из простых. С обычными оборотнями не легко работать, а с этой собачкой «из пробирки» – ещё сложнее!» – думал он.
