Крайне удивленный таким обстоятельством, я, как был с автоматом через плечо, так и забежал с ним, наперевес, в канцелярию роты.
А там друг мой Сашка Вылков воспитывал кулаками одного своего, но и моего тоже, земляка.
От удивления я застыл в дверном проеме, потеряв дар речи. Не таким я раньше знал своего друга Сашку.
Чтобы издеваться над молодым бойцом, да еще порядком уступающему ему по комплекции?
Не ожидал. В мозгу шевельнулась предательская мысль:
– Оказывается, я совсем его не знал!
Увидев меня, Сашка слегка стушевался, отпустил из мертвой хватки свою жертву, и стал оправдываться (конечно, он стал оправдываться, в первую очередь, перед своей совестью; не дело обижать земляков):
– А…, ты представляешь, как наши земляки обнаглели, ни в х… нас с тобой не ставят. Давеча, попросил Самбуху принести мне чистый подворотничок, а он ушел и потерялся с головой.
– Я, – говорит Сашка, – не заставлял его подшивать мне подворотничок, а просто попросил его принести новый кусок белой тряпки! А он, скотина, ушел и даже не вспомнил про меня.
– Я дембель или нет, в конце – концов?!
– Я имею права попросить своих земляков хоть, что-то сделать для меня?!
А вчера, сказал Доржику сделать …, а позавчера Булата попросил принести…
Сашка долго еще перечислял все то, что у него накопилось на душе в отношениях с земляками. Все это я уже знал.
Сам начал догадываться, что земляки перестали исполнять наши, с Сашкой, указания, знали, что им все равно за это ничего не будет.
Понимал это и сам все порывался поговорить с ними по душам. Если мы с Сашкой не распускали руки и не издевались над молодыми, как некоторые, то это не означает, что нами можно пренебрегать и позволять себе не исполнять наших поручений.
Но Сашка меня опередил, объяснил все по-мужски. Мне оставалось лишь надпомнить другу:
– Ты, это… только… не очень-то. Бей не сильно, создай больше шума, пусть наши земляки, если не боятся нас, то пусть хоть уважают, и не забывают, что мы с тобой заслуженные люди.
Но у Сашки пыл уже прошел, пар был выпущен, и он отправил своего визави восвояси. А сам весь потерянный такой, пошел в курилку.
Не слышно было в тот вечер его громового голоса, не забавлялся с молодыми, как обычно. Не шутил он в тот вечер и не рассказывал всякие небылицы. Переживал.
Серега Хамнуев пришел вместе с узбеками из танковой учебки, единственный среди них не очень узбек. У Сереги с ними не сложилось еще с самой учебки, поэтому отношения были – хуже некуда.
По этой причине, он, как только ступил на монгольскую землю, так сразу и примкнул к группе русскоговорящих, определив с ходу с кем ему водить дружбу.
Дальше, вплоть до своего убытия из части, никогда с узбеками тесно не общался. Он был очень хорошим уставником, за что его безмерно ценил командир роты.
Как-то он, ротный, проводя инструктаж, перед заступлением в наряд по караулу, задал очень хитромудрый вопрос всему подразделению. В Уставе караульной службы ответа на такой вопрос не было, да и самого вопроса тоже.
Тут уж капитан Фищук пошел на некоторую хитрость, полагаясь на сообразительность своих бойцов. Надо было видеть радость в его глазах, когда первым дал правильный ответ, именно, Серега.
А назавтра, после несения караульной службы, при разборе полетов он перед всей ротой объявил Сереге благодарность по службе. Командир роты сказал:
– Я задал такой вопрос, зная, что его нет в Уставе, но я был уверен, что ответ на него будет дан. Даже К… об этом не знал, а Хамнуев нашел правильный ответ!
