Служили Прометею. Премия им. Ф. М. Достоевского - страница 21

16 апреля. 12 часов дня. Из церкви выносят гроб с телом А. Н. Скрябина, утопающим в цветах и венках. На одном из них надпись: «Прометею, похитившему огонь с неба». До Новодевичьего монастыря гроб несли на руках. Но всем казалось, будто он летит по воздуху над непокрытыми головами. За гробом шли московские и петербургские деятели культуры: С. Танеев, М. Мейчик, Вяч. Иванов, А. Гречанинов, К. Игумнов, С. Рахманинов, А. Зилоти, Ю. Балтрушайтис, А. Гольденвейзер, Л. Пастернак, Л. Сабанеев, Е. Гунст, Гнесины, А. Кастальский, С. Кусевицкий, А. Крейн, А. Коонен, А. Грушка, А. Толстой, Н. Жиляев и еще многие-многие. Шествие сопровождалось пасхальными песнопениями, вокруг слышалось «Христос воскресе!», «Воистину воскресе!». Это был день Христова Воскресения. У ворот Новодевичьего монастыря к хору в тысячу человек присоединяется хор монахинь. В людях – смятение – невосполнимой утраты и Христова Воскресения. С стало казаться: А. Н. Скрябин умер, но воскрес – воскрес на третий день…

Среди участников процессии были люди, давно не подававшие друг другу руки. В эти минуты все обиды показались ничтожными. Хотелось быть в общем горе.

Погода в этот день была неласковая, солнце изредка выглядывало из-за серых туч, моросил дождь. Молча опустили гроб. Речей говорить не могли – уста онемели. На свежий холмик возложили венки, молча. От латышских писателей, художников, музыкантов венок возложил писатель А. С. Кенинг. Только в 5 часов вечера начали расходиться. В этот день С. И. Танеев, потрясенный смертью А. Н. Скрябина, простудился и через месяц «лег» рядом с любимым учеником.

Прежде чем мы продолжим наше повествование, обратимся к уникальным воспоминаниям одного из членов семьи композитора – младшей дочери Марины (семейное прозвище «кукла»). Эти дни вгравировались в душу и жили в ней до глубокой старости. По просьбе автора этой книги Марина Александровна поделилась воспоминаниями, потревожив память сердца. Её воспоминания по-особому волнуют: ведь это единственное свидетельство не просто очевидца, а участника семейной драмы, видевшего все происходящее изнутри. А вскоре Марины Александровны Скрябиной не стало. Жаль, что нашими предшественниками в музее никто не предложил Марине Александровне оставить свои воспоминания. Слава Богу, пославшему ей долгую жизнь и возможность при нас посетить дом своего счастливого детства и передать ценные материалы. А сейчас эти драгоценные воспоминания:

«Будущее приоткрывалось полное обещаний. В январе 1915 в четвертый раз отпраздновали мой день рождения. Дети ужинали за столом взрослых и, следуя семейному обычаю, я решала выбор блюд. На самом же деле, мне подсказывали старшие сестра и брат, и я принимала их предложения. Нужно сказать, что это был единственный случай, когда мы могли высказывать свои вкусы и пристрастия в еде; в обычное время, если один из нас заявлял: «я не люблю того или этого», – мама отвечала: «ну хорошо, ты можешь записать это в свой дневник», и спокойно подавала блюдо. Так протекало счастливое детство в атмосфере дружной семьи. Пришла весна и в один из дней нам сказали, что нужно вести себя тихо, так как папа болен. Вначале мы выполнили указание без особого беспокойства, с каждым случается болеть. Позвали домашнего врача, друга семьи, который всех нас лечил и обычно через несколько дней все были здоровы. Но скоро мы поняли, что в этот раз все иначе. Прежде всего, к нашему доктору, который кроме врачебных визитов, также приходил просто поиграть с папой в шахматы, присоединились другие врачи, серьезные и важные господа. Они подолгу оставались в комнате больного.