– Не-е-ет, зверрррюга, – мурлыкнула девушка, соблазнительно потягиваясь так, что коричнево-розовый сосок левой груди оказался около моего лица. – Хорошо-то как, легко…
Я не мог отказать себе в удовольствии и слегка прикусил выпирающую земляничку. Легкая судорога заставила выгнуться упругое тело, и девушка крепче прижалась ко мне. Внизу живота снова ноет, и я почти вижу, как горячая кровь кинулась вниз. Алиса бедром почувствовала неладное, кинула взгляд вниз и отодвинулась от меня подальше.
– Ну и в самом деле зверюга. Давай хотя бы немного поспим, а то я завтра на работе просто стоять не смогу.
– Так возьми выходной?
– Не могу, – вздохнула она. – Сменщица заболела. А так… Я бы с радостью… Но нет, давай всё-таки немного поспим…
– Ну что же, отбой так отбой, – хмыкнул я. – Но учти, я рано встаю.
– Да? Ты ещё и утром хочешь меня разбудить? – Алиса поцеловала меня.
– А вот увидишь… – ответил я на поцелуй.
И ведь не обманул. Утром всё-таки разбудил её, сонную, мягкую. Разбудил не очень обычным способом, но Алиса и не противилась.
Первой фразой, которой меня встретил Пателеймон Борисович была:
– Вот только не надо так счастливо щериться. И так всё ясно с тобой.
– Да я и не щерюсь, – хмыкнул я в ответ.
– Ну да, а то я не вижу. Ладно, садись завтракать и начнем наше дальнейшее обучение.
– Спасибо, но я уже позавтракал. Так что могу снова садиться за документы.
– Садиться за документы, – проворчал Корнев. – Ответь мне вот на что – ты хоть помнишь о чем были эти самые документы?
Я недоуменно посмотрел на него. Что за вопросы? Конечно же я не помнил самые первые, но вот последние… Впрочем, и последние слились воедино, в один большой клубок цифр, дат, названий, имен и фамилий. Сказать что-либо конкретное я вряд ли мог. Это как читатель, который читает десять книг одновременно, может вспомнить, что Саурон не зря надавал щелбанов Буратино, когда Маугли украл у него кораллы.
– Понятно, не помнишь, – кивнул Корнев, отпивая чай. – Тогда начну издалека. Как раз под завтрак всё успеется. В общем и целом наша группа "Гарпун" имеет под собой вполне реальные корни. После установления советской власти правительство озаботилось проблемой шифровки оперативных сообщений. Постановлением Совнаркома был создан специальный криптографический отдел при ВЧК под руководством Глеба Бокия.
После этих слов Пантелеймон Борисович ещё раз отхлебнул из кружки и отправил в рот половинку бутерброда. Он всегда нарезал батон, а потом дробил отрезанные куски на три части. Говорил, что осталась привычка искать отравленные иглы. Я не совсем понимал его, но переспрашивать не хотелось. Резал и резал. Сверху небольших обрубков клал кусочки масла, а потом колбасу. Чай, овсяная каша и бутерброды – вот и весь завтрак, который позволял себе Корнев.
Я ждал, пока он прожует. Чтобы чем-то занять свои руки, тоже налил душистого травяного настоя.
– На деле же криптографический отдел стал заниматься вопросами самого широкого профиля, включая различные паранормальные феномены – например, телепатию, гипноз, психоэнергетическое воздействие. Ведь все это можно было использовать в государственных целях. Так в недрах отдела возникла секретная лаборатория нейроэнергетики.
– Это что-то с мозгом связано? – спросил я, когда Корнев снова отхлебнул чай.
– Совершенно верно, – кивнул он в ответ. – Не самую последнюю роль в работе лаборатории играл ученый и знаток оккультизма Александр Барченко. Ему поручили даже возглавить несколько экспедиций (на Кольский полуостров, на Тибет) с целью получения оккультных знаний и исследования возможностей их практического применения.
