Авось пронесет… Не пронесло…
После всех сказанных вопросов я застопорился. В этот момент принимающий у меня экзамен аспирант поднял глаза и уставился сквозь тонкие стекла очков. До этого мы с ним неплохо беседовали, я отвечал на вопросы бойко, а вот на Некрасове…
– Ну что же, о чем поэма Некрасова? – спросил аспирант, глядя на меня чуть с прищуром.
А я и помнил только то, что в ней семь мужиков из разных сел собрались, да начали спорить по поводу того, кому "живется весело".
– О споре семерых мужчин, из которых каждый представлял себе хорошо живущего барина, либо чиновника, либо вообще царя, – ответил я.
– И что хотел Некрасов показать в своей поэме? – задал аспирант ещё один наводящий вопрос.
– Отношение сильных того мира к крепостным крестьянам. Как они ущемляли и не считали крепостных за людей. А сами катались как сыр в масле и плевать хотели на низшее сословие.
– А раскрыть эту тему можете?
Ну да, надо было что-то говорить, вот я и начал болтать про то, как крестьян стегали кнутами, обливали кипятком, бросали в ледяную воду, никуда не отпускали из деревень и вообще могли по всякому издеваться, а за это владельцу крепостных ничего не было. Даже никто не судил за подобное…
– А ещё Радищев писал про крепостных, – сказал я, в попытках перевести стрелки на другое произведение.
Аспирант посмотрел на меня и усмехнулся. Он чуть потер виски, а потом спросил:
– Вы вообще читали эту поэму?
Я вздохнул, а потом решил сказать правду:
– Начал читать, но до конца прочитать не успел – готовился к другим экзаменам. Обещаю сделать это в самое ближайшее время…
Неожиданно поймал себя на том, что между лопатками проползла капелька холодного пота. Чего же аспирант так внимательно смотрит? Завалит или…
– Эх, если бы не Зинчуков, то мог бы и ещё поспрашивать, – покачал головой аспирант. – Как же не знать такие вещи? Крепостное право калечит людей, заставляя совершать безнравственные поступки. Допустим раб князя Переметьева счастлив, поедая объедки с барского стола. А вот слуга князя Утятина гордо рассказывает, как господин,купая его в ледяной проруби, потом подносил рюмку водки. Или примерный холоп Яков, не выдержав обиды, повесился на глазах хозяина. А ещё подкупленный староста Глеб уничтожил вольную грамоту, лишив свободной жизни восемь тысяч крестьян. Эх, обязательно почитайте, абитуриент. Это произведение показывает настоящее лицо классового врага социализма – капитала. И к этому сейчас стремится прийти загнивающий запад, строя козни светлому будущему коммунизма.
– Обязательно прочту, – клятвенно заверил я, облегченно выдохнув.
Аспирант назвал волшебную фамилию человека, который обещал помочь. Зинчукова, а вовсе не князей.
– Поверю на слово, – кивнул принимающий экзамен, и потом… поставил в экзаменационный лист пятерку!
– Огромное спасибо, – вырвалось у меня. – Хорошего дня.
Аспирант кивнул мне и повернулся к сидящему неподалеку мужчине средних лет:
– Анатолий Александрович, я закончил с очередным абитуриентом. Позволите отлучиться на десять минут?
– Григорий Степанович, бросали бы вы эту вредную привычку, – с укоризной в голосе проговорил названный Анатолием Александровичем.
– Брошу, – с твердостью в голосе произнес аспирант, а потом посмотрел на меня и повторил с моей недавней интонацией. – Обязательно брошу!
Я улыбнулся в ответ. После этого нашел взглядом всё ещё пишущую Тамару и подмигнул ей. Она подняла большой палец. Дамиров хмуро зыркнул, когда двинулся следом за аспирантом.
