– Да нет, он товар на «галёре»18 по привычке хотел сбросить! – прикололся один из парней.
– Ну и чё-как насчёт наживы во Франции? – поинтересовался Битюг, как всегда двигая нижней челюстью, как утюгом. – Кошельки толстеют?
– Да и вы, я смотрю, не похудели! Крепчаете и крепчаете!
Обнявшись и обменявшись шутками, все сели на свои места. Евгений, улыбаясь, смотрел на пацанов, понимая, что он действительно соскучился по ним.
– Что, вернулся к настоящим делам? – будто влез в голову Евгения Битюг.
За кофе они обсуждали ничего не значащие новости, откладывая главный разговор на потом.
– Когда встреча с продюсером? Это приличный телеканал? – допытывался Евгений.
– Успеется с ним. У нас здесь такое кино начинается, что башку сносит, как снайперская пуля! – намекнул Битюг на что-то серьёзное.
– Проблемы? – Евгений вскинул брови.
– У Эстета и тебя – да, – Битюг встал и, не дожидаясь счёта, кинул банкноту на столик. – Пацаны, вы в паджеро, а мы с ним – в крузере.
«Та-а-ак, начинается, – забеспокоился Евгений. – Хотя зачем я дёргаюсь? Какая разница, с кем встречаться первым? Всё равно рано или поздно эта встреча состоялась бы. Лучше сейчас».
Чёрные с затонированными стёклами джипы выкатили на Невский проспект и повернули направо к Дворцовому мосту. Автомобили переехали на Петроградку и, минуя Каменноостровский проспект, окольными путями через острова пробирались к Приморскому проспекту. Ни Битюг, ни Евгений долго не начинали разговора. Первым нарушил молчание Битюг:
– Не дрейфь раньше времени. Едем в «Лисью нору» к своим, но разговор предстоит трудный. Общество волнуется и не понимает, чем занят Эстет и почему он не возвращается. Хотят узнать, он при делах или нет. И ваще, какие у него планы? Олег Генрихович, конечно, в авторитете, но три года отсутствия многовато… Так они думают. Что скажешь?
– Мне есть что ответить. И, если общество созрело и уполномочено, у меня имеются очень интересные предложения, – спокойно отреагировал Евгений, повернув голову к окну, чтобы рассмотреть «Суперсиву»19 и, может быть, увидеть свой бывший дом на Яхтенной.
– Как у тебя, Юра, с новыми документами? – поменял тему разговора Евгений.
– Сработало, как ты и говорил. Не без смазки, конечно, но всё получилось. Съездил к матери в Псковскую область, прописался, в районном суде поменял фамилию на её девичью.
– Какую?
– Я теперь Красилин, Юрий Алексеевич Красилин! – не без самодовольства ответил Битюг.
– Погоняло тоже сменил? Погоди, угадаю… Маляр? Или Красава?
– Ну и с-с-сука ты, Женя! Это короны у нас некрепко на бошках сидят, а клички до конца жизни, – усмехнулся Битюг. – Но подколка зачётная!
Крузер резко затормозил в метре от бампера паджеро. Парни вышли и с минуту смотрели на пролетавшие по трассе автомашины. Битюг опустил стекло и приказал одному бойцу сходить и проверить, нет ли у придорожного магазина кого-либо подозрительного.
– А то мы с Евгением запи… пиликали длинную оперу и назад почти не глядели! С приездом, французский турист! Узнаёшь нашу нору? – Битюг повернулся к Жене. – Памятное местечко, да? Как и мастерские в ИТУ-16.
– Только покомфортнее. А здесь накормят? – Евгений вылез из машины и втянул в себя медовый запах сосняка.
– Всё будет по высшему разряду! Ведь кого встречаем? Консильери самого Эстета! – на крыльце стояли одетые, как будто собрались в филармонию, Константин Фёдорович по кличке Шут и Денис Иванович, он же Крематорий. Внешне они, как и их клички, были полными антиподами, хотя оба были выбриты наголо. Константин Фёдорович всегда улыбался, даже когда ругался. Особенно зловеще выглядели в его исполнении угрозы с улыбочкой и нахальными умными глазами. В общем, натуральный клоун. Крематорий был здоров, как медбрат в психушке для буйных. Мощные мускулистые руки были в сплошных наколках. Похоже, что всё его огромное, под два метра, тело было в татуировках, потому что даже горло опоясывала перепутанная колючая проволока. А отсутствующий взгляд холодных серых глаз палача никому радости в жизни не сулил – отсюда такое мрачное погоняло.
