Партлоу стряхнул с лацканов белого пиджака пепел и направился на восток – разыскивать «Элкс-Лодж».
Здание культурного центра, декорированное бурым песчаником, Партлоу нашел на Четвертой улице. Едва он переступил порог, как его взор приковала светловолосая женщина, сидевшая за столиком у дверей в актовый зал.
Блондинка продавала билеты, складывая деньги в коробку из-под сигар, и между делом барабанила пальцами по белой скатерти, заваленной флаерами с рекламой предстоящего шоу. К столу уже выстроилась очередь из пяти фермеров. Молодые и старые, толстые и тонкие, высокие и низкие – все, как один, жаждали обменять свои кровные на знания из той области, в которой мечтает преуспеть каждый уважающий себя мужчина.
Одежда блондинки привела Джона Партлоу в замешательство. Простой белый халат с длинным рукавом, застегнутый под самый подбородок, казался на таком мероприятии совершенно неуместным. Хотя макияж был что надо. Блондинка походила на куклу: размалеванное лицо ничего не выражало, а губы алели, точно кровавая рана. Мужчина с ангельским лицом знал, для чего этот маскарад. В желании скрыть свою истинную личность они были, можно сказать, родственными душами. Партлоу занял очередь и стал ждать, стараясь не слушать гогочущих, как стадо гусей, фермеров. Встреча с этой холодно взиравшей на окружающих женщиной сильно нервировал бедняг. Они без умолку трещали, взрывая тишину оглушительным хохотом, и в то же время не знали, куда деваться от смущения. Партлоу понимал их: до этого дня блондинка жила в недосягаемом для них мире и вдруг, нежданно-негаданно, снизошла до простых провинциалов.
Настала очередь Партлоу. Первым делом он украдкой посмотрел в коробку из-под сигар: продано около тридцати билетов.
– Ну и ну! – воскликнул он.
Заглянув в янтарные глаза ассистентки доктора Ханиката, Партлоу почувствовал приятное головокружение, как будто выпил бокальчик-другой игристого. Она же воззрилась на него с полным равнодушием. Вообще-то, если разобраться, отнюдь не писаная красавица: черты лица грубоваты, курносый нос, большой рот, а глаза как у дикой кошки.
Вдобавок женщина оказалась ненатуральной блондинкой: корни волос, забранных в хвост и заколотых по бокам черно-красными гребнями так, что лишь пара локонов свободно спадала на лицо, были гораздо темнее. Уловив аромат мускусно-терпких духов, Партлоу подумал: «Так, должно быть, пахнут лепестки обугленных роз».
Несколько мгновений оба молчали. Наконец мужчина с ангельским лицом криво усмехнулся и спросил:
– Ну что, нравлюсь?
– Не многовато ли ты на себя берешь, сладкий? – нараспев произнесла она, демонстрируя во всей красе аристократический южный акцент.
«Да-а, это тебе не местные официантки, – подумал восхищенный Партлоу, – совершенно другой уровень!»
Блондинка снова глянула на его белый костюм, рубашку с плиссированной планкой и, зацепившись взглядом за молитвенно сложенные ладошки, прищурилась и спросила:
– Ты для кого это так вырядился?
– Для тебя, – ответил Партлоу и, как ему показалось, временно склонил чашу весов на свою сторону. – Или ты предпочитаешь местных фермеров в комбинезонах и бродяг в лохмотьях?
– За четвертак ты можешь составить им компанию, – бесстрастно сказала блондинка и постучала кроваво-красным ногтем по краю коробки из-под сигар.
– Я, кстати, из Шривпорта, а тут проездом. Остановился у Невинсов.
– Рада за тебя, сладкий, но на дармовщинку не выйдет, – заявила красавица и глянула на только что вошедших фермеров, облаченных в новехонькие комбинезоны. – В общем, так: либо сюда, либо туда, – кивнула она в сторону выхода.
