Один из наиболее храбрых вурдалаков дотронулся до него, но тут же с визгом отпрянул. Рука его превратилась в обугленную головешку.
Поняв, что делать здесь больше нечего, вурдалаки, зомби и шакалы уныло побрели обратно в Кащеев.
Коля пробыл в церкви всю ночь, а рано утром с попутными машинами благополучно добрался до дому.
Прошло несколько дней. Поздно вечером в гостинице «Мечта» сидели за столом двое людей. Светлов и Вася. Они пили чай. От водки решили на сегодня воздержаться. Надо же когда-то передохнуть, а то совсем сопьешься! В углу столовой, около батареи парового отопления, лениво щурила зеленые глаза Света. Это была вальяжная пушистая кошка, очень внимательно следившая за своей шкуркой. За блюдечко молока она мурлыкала, а за кусочек мяса разрешала себя погладить. Правда, на днях она скуки ради поймала и придушила крысу – Нелиповича, после чего Вася проникся к ней некоторым уважением.
Около порога, выгнув спину и задрав хвост, утробно мяукала облезлая кошка Марина. Требовала кота.
– Цыц, шалава! – припугнул ее Вася. – Вурдалакам отдам!
Марина на минуту притихла, потом заорала снова.
В хлеву за домом громко хрюкали толстые свиньи Марципановы. Рядом с ними подвизгивал мелкий хряк Александр Воеводин. Марципановы опять сожрали все помои, вот он и повизгивал, кушать хотел.
На улицах Кащеева шла обычная ночная жизнь. Ходил, собирая дань, волк-рэкетир. Они поделили с Витькой-корешем город на время влияния. Женька бандитствовал ночью, Светлов – днем. Причем первый брал натурой, а второй – деньгами. На площади у памятника Ленину визжали шакалы. Неподалеку уныло торчал описанный ими чурбан – товарищ Рожков. В подвале своего дома лейтенант Сидоров допрашивал с пристрастием господина Шуллермана, выявляя сети жидомасонского заговора. Под воздействием мощного лейтенантского кулака Борис Яковлевич готов был сознаться в чем угодно. Он уже перебрал всех своих знакомых и теперь придумывал новые и новые еврейские фамилии, по ходу дела сочиняя им подпольные клички, явки, совершенные злодейства.
Вокруг говорящего дуба маршировали зомби. Сегодня майор Меркулов был доволен. Озоновцам удалось изловить аж целых двух в кожаных куртках. Одного забили насмерть. Второй оказался поздоровее. Он во всем сознался и сейчас находился под охраной в сарае у майорского дома. Меркулов определил ему наказание в тридцать лет тюремного заключения.
Где-то вдалеке радостно завыли вурдалаки, поймавшие очередную жертву…
«А народ?» – спросит читатель.
Да что народ, он, как обычно, просто спал.
«Есть лукавый[14], который ходит согнувшись, в унынии, но внутри он полон коварства. Он поник лицом и притворяется глухим, но он предварит тебя там, где и не думаешь».
(Сир. 19, 23–24)
