Дарья сбежала в туалет, где постояла, успокаиваясь от звука льющейся в раковине воды. А потом позвонил заказчик.
У него не было причин для звонка. Разумных – не было. Всё, чего он хотел – потыкать гусеницу палочкой. Как злой ребенок. Посмотреть, как она будет извиваться в бессильных попытках вырваться. Даша не собиралась доставлять ему такого удовольствия. Контракт вообще не включал никакого удовольствия для заказчика. Поэтому он не будет переходить границы. Всего лишь клюкать в надежде, что она сдастся. И если Даша покажет слабину, будет тыкать ещё сильнее.
Так делают все, у кого есть палочка и гусеница.
Зачем она в это всё ввязалась? Думала, самая крутая и умная?
Со стороны лифта появился Поляков со стаканчиком из «Кофемы». Он снова натянул на лоб растяжку «я в неё кушаю» и придурковато улыбался, будто прямо с района нарисовался в белых китайских подкрадулях. Что-то задумал?
– Вы, Дарья Владиславовна, чего тут сидите в одиночестве, как Алёнушка над братцем Иванушкой? – с соответствующей виду интонацией поинтересовался шеф.
Даше с трудом удержалась от очевидного ответа: «Жду, когда козлёночек в человека превратится». Потому что, во-первых, какой из него козлёночек? Только козлище. Во-вторых, провокацией тянуло за версту.
– Так вы, батюшка Павел Константинович, дверочку-то, уходя, на замочек заперли, – напомнила Несветаева, подключаясь к игре «тупой и ещё тупее».
– Да? – изобразил удивление Кощей. Хотя он и впрямь мог не подумать, что Дарье придётся подпирать стены, как бездомной шавке. Не по злому умыслу, а чисто от непривычки заботиться о ком-то, кроме себя. – Надо вам второй ключ сделать, – неожиданно додумался он на подступах к кабинету.
– Ничего страшного. Скоро у вас приёмная появится, – напомнила Даша, хотя на самом деле хотела сказать «у меня». – И необходимость в ключе отпадёт. Всё же это ваш кабинет.
– Пока что, – закончил Поляков. Возможно, чтобы пробудить чувство вины, мол: «из-за тебя столько неудобств!». А может, просто так. Из-за врожденного тролльего рефлекса.
Даша проигнорировала реплику и вошла в галантно распахнутую перед нею дверь.
– Дарья Владиславовна, а что будет, если вы вот в эти свои… сроки по всяким контрольным-курсовым не уложитесь? – полюбопытствовал шеф, проходя к своему трону.
– Это вы, Павел Константинович, намекаете, что у вас есть планы, которым мои подработки мешают?
– А вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
– Когда не понимаю, что от меня хотят узнать, да.
– А что непонятного? – в голосе шефа проскочили нотки недовольства. – Мне интересно, что случится, если вы не уложитесь в сроки выполнения.
– Вы такие вопросы странные задаёте. Мои заказчики получат неудовлетворительные оценки, чем будут крайне недовольны.
– А вам, вам чем это грозит? – в очередной раз продемонстрировал Кощей неспособность думать о ком-то, кроме «я».
– Я потеряю репутацию, что снизит мои шансы на получение следующих подработок.
Поляков с умным видом промычал, типа: «Вот оно что!».
– Тогда вы занимайтесь своими курсовыми-то, занимайтесь, – он разблокировал компьютер. – Чтобы не потерять репутацию.
И застучал по клавиатуре.
Чего хотел? Зачем спрашивал? Радовало одно: Кощей не относился к той породе людей, которые себе что-то в голове накрутят, накрутят, а потом обвинят, что ты не сделала сто тыщ чего-то там, потому что не прочитала их мысли. Если он от Дарьи чего-то захочет, то обязательно уведомит.
