Руководители украинских националистов, преимущественно галичане, прекрасно знали, что германские нацисты собирались не менее половины русских, украинцев и белорусов истребить физически, а оставшуюся часть выселить в Сибирь и на Дальний Восток, а земли Украины и европейской части России заселить немцами. Ни о какой «незалежной» Украине и речи не могло быть. Писать на эту тему я имею право еще и потому, что родился в самом эпицентре страшных событий того неспокойного времени. Моей Малой Родиной было, есть и будет милое Полесье и город Сарны, в котором мне суждено было появиться в сороковые-роковые – за год до войны.
В этом городе жили мои родители. Из этого города мой отец – машинист паровоза, отправился в поездку длиной 1418 дней – ушел на фронт защищать свой дом, разрушенный в первую же бомбежку геринговским стервятником. Из этого города моя мама со мной, закинув швейную машинку за спину – остальной нажитый семьей скарб пропал, едва успела впрыгнуть в последний эвакуационный эшелон, чтобы спасти жизнь первенца, и уехала подальше от пекла на свою родину – в Полтавщину, теперь Сумщину, в село Москаливка. Сюда же, опять в город Сарны, в конце войны возвратились мои родители, чтобы отстраивать разрушенное войной народное хозяйство.
Здесь прошли годы моего детства и юности, пришедшие на время разнузданного кровопролития, организованного обанкротившимися, недобитыми пособниками немецких фашистов – украинскими буржуазными националистами. Повстанцы, силой, угрозами и обманом сбитые в стаи, после войны массово покидали леса, хутора и схроны. Они являлись с повинной в органы власти в надежде, что повинную голову меч не сечет.
Это было время вооруженного подавления силами законной власти мечущихся от страха за содеянные преступления и оставшихся в лесах бандеровских головорезов, которые не могли прийти с повинной в силу страшных злодеяний в прошлом. Для них людская кровь была водицей. А потому продолжали мстить и увеличивать свой кровавый список ни в чем не повинных жертв, особенно среди местного населения, рыская по селам и хуторам. В города они боялись соваться – дрожали за свои шкуры, страшась получить достойный отпор.
Сбившие в более крупные отряды в годы войны, они нападали на представителей новой власти на местах, органы правопорядка и даже на небольшие армейские гарнизоны и красноармейские колоны, победоносно двигающиеся на запад, к заветному Берлину. Даже очевидная Победа не остудила мстительного ража обреченных: вылазки бандитов продолжались до 50-х годов прошлого столетья.
Сейчас не помню, но кто-то из мыслителей отмечал, что весь наш трагический опыт показывает, что получается, когда из обилия мудрости выбирают некий примитив и предпочитают его всему остальному.
Страшно, когда варварство выдает себя за всю бесконечность жизни и мира. Таким примитивом, с трагично-кровавым оттенком, была «боротьба» оуновцев за «незалежну» Украину. Только в этом тезисе есть вопрос: от кого «незалежну»? Независимых в чистом виде государств не бывает. Вот и бандеровцы, желавшие быть «незалежными» от советов, были полностью зависимы от нацистов, а потому пошли к ним в услужение.
Но вернемся к теме…
Помню, как собирались в городе отряды «истребков» из рабочих, крестьян и интеллигенции и на грузовиках – американских «Студебекерах», отечественных «Полуторках» и ЗИС-5, уезжали к местам проведения операций по «выкуриванию» этих двуногих шакалов из лесных схронов, бункеров, землянок и ям.
