Смерть чистого разума - страница 54

Молчали все довольно долго, но первый не выдержал, конечно, Николай Иванович.

«Кто же вызвал полицию?»

Я покосился на Лаврова, но тот ничего не сказал. Скляров, не дождавшись ответа, горестно вздохнул.

«Я вызвала», – вдруг сказала Лаврова и от этого нелепого и жалкого вранья мне стало не по себе – но только на секунду, потому что она поправилась:

«Я попросила мужа сходить в деревню».

«Здесь нет ни полицейского участка, ни пристава, – тихо сказал Скляров. – Откуда тут так быстро появился этот инспектор?»

«Он с господином Маркевичем прибыл, – опередил меня Веледницкий. – Якобы у него здесь мать живёт».

«Действительно, любопытное совпадение, – заметил Тер. – Что же, Борис Георгиевич, вы прямо к матушке его отправились?»

«Не острите, Александр Иванович, Христа ради, – в голосе Лаврова не было ничего кроме раздражения. – Я не успел пройти и половины пути до деревни, как встретил этого господина. На мой вопрос, куда в деревне мне лучше обратиться, чтобы вызвать полицию, он ответил, что идти в деревню не имеет никакого смысла, потому что полиция, дескать, уже здесь».

«Что же, он сам сюда шёл?», – спросил Тер.

«Не имею ни малейшего представления. Я попытался с ним заговорить, чтобы объяснить, в чём дело, но он знаком дал понять, что не желает разговаривать», – ответил Лавров.

«Он собирался ужинать в “Берлоге”», – сказал я.

«Ещё того интереснее, – сказал Тер. – Мать господина инспектора, видимо, не очень жалует сына, раз тому приходится в трактире столоваться».

«Здесь это обычное дело, – возразил Веледницкий. – Огонь в печи разводят утром и готовят только на одну трапезу. У матушки инспектора вполне могло не быть дома горячей пищи, особенно если она его не ждала сегодня».

Я подумал, что ужин был бы весьма кстати и нам, но все так подавлено молчали, что я не решился встревать со своими низменными интересами. Тем более что в эту минуту отчётливо скрипнуло снаружи колесо и в холл вошёл инспектор Целебан. Рядом с ним семенил Симон, лицо его было как мундир – сероватым. Инспектор снял шляпу и повесил её прямо на оленьи рога, висевшие над галошницей.

«Господа, – он говорил по-французски. – Меня зовут инспектор Целебан, я представляю здешнюю полицию. Это капрал Симон, он мой коллега. Думаю, нет нужды объяснять, по какой причине я тут нахожусь. Дело об исчезновении господина Корвина-Дзигитульского есть дело необычайной важности – и дело совершенно секретное. Секретным будет и расследование. О причинах этого потрудитесь не доискиваться. Я настоятельно прошу вас всех не покидать пансион по крайней мере до завтра. Хотел бы предупредить, что попытка не подчиниться моей просьбе будет иметь для вас крайне неприятные последствие, учитывая в особенности то, что вы все – иностранцы. Впрочем, к мадам и мадемуазель Бушар моя просьба относится в равной степени. Мадам, как я понял, ваша дочь глухонемая?»

«О нет, месье, она немного слышит. И превосходно читает по губам. Но говорить почти не может, бедная козочка». Затем мадам всхлипнула.

Целебан кивнул.

«Надеюсь, мадемуазель Бушар поняла меня так же ясно, как и все остальные. Сейчас капрал Симон поговорит с каждым из вас, господа, относительно событий сегодняшнего дня. Не беспокойтесь, это отнимет у вас совсем немного времени. Капрал владеет стенографией. И ещё один вопрос. У кого в доме есть оружие?»

«У меня», – сказал доктор Веледницкий.