За дядю Сашка есть не хотел, считая, что дядя и сам за себя неплохо налопался. И вообще кушать малыш уже не желал. Он болтал ногами, постоянно соскальзывая с наваленных на стул подушек, и норовил дотянуться до всего, что стояло или лежало на столе, в особенности до ножа и горячего чайника.
- Надо будет специальный стульчик купить, - пробормотала Марина, в очередной раз подсаживая Сашку повыше.
- В детдоме казенный дадут, - отрезал Обстоятельство, - Да что ты его уговариваешь, не желает есть – пусть голодный ходит!
Марина вздрогнула: второй раз услышать собственные слова в устах Обстоятельства вдвойне неприятно. Постоянные злорадные напоминания о детдоме стали вызывать у Марины ужас. Малыш не сможет там жить!
В этот момент Сашка сделал «тьфу!» и с таким трудом засунутая ему в рот каша растеклась по рубашечке и столу.
- Во! – с удовлетворением заявил Обстоятельство, - Скоро он тебе весь дом загадит: что не засрет, то заплюет.
Раздраженно сдернув малыша со стула, Марина потащила его умываться. Когда они вернулись в комнату, Обстоятельство уже сидел на диване, пристально уставившись в телевизор.
- Ты вроде торопился? – поинтересовалась Марина
- Так что ж я, зря приходил, что ли? – он прибавил звук, вой сирен и грохот разбивающихся автомобилей заполнил комнату, - Приткни малого куда-нибудь и давай делом займемся.
Премилое приглашение. Действует неотразимо, особенно если мужчина сидит к женщине спиной и завороженное изучает подпрыгивающие груди американской полисменши. Марина неприязненно уставилась в затылок Обстоятельству. Надо все-таки выкинуть его вон. Эта мысль часто посещала Марину. Да что там часто – мыслишка наведывалась каждые пять минут общения с Обстоятельством. Останавливали две вещи. Во-первых, годы идут, а другого мужика может и не быть. А во-вторых, безуспешно косящее под мужика Обстоятельство работало в пресс-центре Комитета молодежи. Должность аховая – «шестой подползающий», но зато информация к ним поступала – пальчики оближешь. Обстоятельство никогда не умел держать язык за зубами и сколько же административных, ментовских и частных строжайших секретов из его уст выплывали прямо на страницы Марининого издания. Ну, может быть не совсем прямо, а с пересадкой в Марининой постели.
Марина глянула в темнеющее окно. Ночью дети должны спать. Она уложила Сашку в чистую постельку, тот завозился, устраиваясь, обнял подушку, улыбнулся тетке. Марина на мгновение залюбовалась его мягкими кудрями, лукавой улыбкой, повернулась за одеяльцем… Ангелочек уже не лежал, а стоял в кроватке, изучая через перильце разворачивающуюся на экране эротическую сцену. Блики мелькали в восторженно распахнутых глазах.
Марина щелкнула пультом.
- Эй, ты чего, я же смотрю! – взвился Обстоятельство.
- Орет, ребенка не уложишь. И вообще, при детях нельзя такое включать, - проворчала Марина и поморщилась. В собственном голосе ей послышались визгливые нотки «яжемать». Надо же, ребенок с ней всего-ничего, а она уже принялась воевать со всем миром за свое чадушко. Нет, не сможет Марина взять на себя Сашку. Работа и так сделала из нее «карьерную стерву», а если прибавить стервозность матери-одиночки, она вообще превратится в неизвестного науке зверя. Еще пристрелят, как опасную для окружающих.
Выставив на кухню изобиженного Обстоятельство Марина взяла на руки Сашку и принялась укачивать. Мысли неспешно текли под монотонное топтание по коврику.
