Смерть мироздания - страница 6

Все столпились возле первого зала, в само помещение никого не впускают, но через прозрачные стены все замечательно видно, так наверняка кто-нибудь наблюдал и за мной, внутри же создается иллюзия полного уединения с демоном. Дальше вся толпа по кругу пойдет вниз. Весь Ад выглядит как вавилонская башня, только она спускается по спирали, чтобы дойти до нижнего яруса, где злорадствует Люцифер. По центру же идет стержень из кроваво-красной энергии, которая течет снизу вверх. Помню, как-то туда прыгнула одна душа, в итоге восстанавливалась неделю, а потом ее заставляли проходить всех главных демонов снова и снова.

– Здорова, Говард, – раздался голос позади меня.

– Привет, Саня, – обернувшись, ответил я. Это был единственный человек, с которым я общался в Аду. – Как там вчера твои пытки, бес сказал, что было жестко.

– М-да, Бельфегор, видно, хочет ступень повыше. – Саня двинулся к толпе, и я последовал рядом с ним. – Готов к Адскому Диснейленду? – посмотрев назад, сказал он.

– К этому нельзя быть готовым, – угрюмо ответил я.

Саня был высокий худощавый молодой парень с темными волосами, лет двадцати, по крайней мере, на вид. Он постоянно пытался шутить и к месту, и нет, приправляя все это нецензурной лексикой, словно не мог сдерживать деградирующего клоуна, который засел где-то внутри него…

Первый зал, как раз таки Бельфегора, который карает за лень, уныние и обжорство – смертные грехи, наверное, самые популярные в Аду, особенно уныние. Лишь зависть может потягаться, но зависть сама часто ведет к унынию, и уныние вскоре перевешивает. На Земле в мое время этими недугами страдали миллионы, даже депрессия входит в значение «уныние», в Аду, неважно, что ее вызвало. Все мы грешны и часто при жизни совершаем разные комбинации грехов. Но если добродетель перевешивает, ты все равно попадаешь в Рай. В Аду грешники привязаны к одному уровню, к одному греху. Я так понял, принцип тут тот же, что и с добродетелью, один грех становится основным, перевешивает остальные. Но когда все грехи примерно имеют равную силу, ты проходишь все уровни боли, всех демонов, как бедняги, за которыми мы сейчас будем наблюдать. Причем не бывает так, чтобы у человека был билет, например, к двум ярусам Ада, либо к одному демону, либо ко всем.

Появился Бельфегор, маленькие бесята закричали из толпы. Выглядел этот демон не грозно, по сравнению с остальными, разве что рост был достаточно внушительным, он выше Асмодея на три головы. Бельфегор походил на человеческого старика-гиганта, с рогами и длинным языком, который не помещался в его пасть. Большие уши все были проколоты серьгами, хвост волочился по полу, задние конечности – коровьи. Самое противное, так это то, что Бельфегор ходил голый, и было видно все его складочки и болтающиеся между ногами причиндалы. Сгорбившись, он присел на свой трон в зале.

– Сегодня у нас особенные гости, – сказал Бельфегор, так словно из него эти слова выдавили. – Пять человек, которые совершили все грехи, что есть на этом свете. Я, как и всегда, начинаю это представление. – Его противный рвущийся голос звучал так, будто бы он засыпал и резко просыпался.

– О, привет, – крикнул Саня, смотря в сторону. – Привет, говорю. Да, да, это я тебе говорю, читатель. Говард, на нас опять пялится какой-то человек. – Саня показывает, куда-то в сторону, но, как всегда, там никого. – Через книгу или смартфон смотрит на нас, через окно какое-то. Очень расплывчато вижу, не могу понять даже пол, но точно человек. Или это кот? Не, точно человек, скорее всего не из нашей реальности, но мне кажется, он нас понимает. Человек везде человек…