– Это ваши, – угрюмо сказал он.
Лабунский положил обе карточки в карман и, обращаясь к Дронго, с улыбкой сказал:
– Говорят, вы помогли нашим дамам осмотреть музей Сальвадора Дали. Это очень любезно с вашей стороны.
– Я случайно столкнулся с ними, – пробормотал Дронго, – и предложил посетить этот музей.
– Катя любит подобные места, – сказал Лабунский, – а вот Клавдии, боюсь, не очень понравилось в вашем музее.
Обозов громко хмыкнул. Лабунский поднялся и прошел в кабинет к столику, на котором лежала коробка дорогих гаванских сигар. Лабунский взял одну, поднял со столика специальной прибор для обрезания сигар, щелкнул им, отсекая кончик, затем достал роскошную золотую зажигалку. Дронго видел со своего места, как блеснула зажигалка и Лабунский зажег сигару. Сладковатый ароматный дым пополз по номеру. Лабунский вернулся к дивану и положил сигару в пепельницу на столике.
– Вы не возражаете? – спросил Лабунский уже после того, как появился с сигарой в гостиной.
– Нет, – улыбнулся Дронго, – тем более что это, кажется, настоящие кубинские сигары. Вы получаете сигары с Кубы?
– Откуда вы знаете? – улыбнулся Лабунский.
– Они сейчас большая редкость, и их не продают в обычных магазинах.
– Это мои любимые сигары. Я вожу их с собой повсюду, – сказал Лабунский, – у меня осталось только несколько штук. Хорошо, что через два дня мы возвращаемся в Москву. На таможне в Лондоне их у меня даже отобрали, но потом вернули. Хорошо, что это не Америка. Туда запрещен ввоз кубинских сигар. Но в Москве все еще можно найти хорошие кубинские сигары.
– У вас превосходный вкус, – кивнул Дронго, – кстати, спасибо за вино. Оно просто великолепное.
– Только не говорите этого при итальянцах, – усмехнулся Лабунский, – синьор Лицци считает, что самые лучшие сорта красных вин – итальянские.
– Не стану его разубеждать, – сказал Дронго, и в этот момент кто-то позвонил.
Лабунский кивнул Обозову, разрешая открыть дверь. Тот поднялся и пошел к двери. Затем, посмотрев в «глазок», открыл дверь. На пороге стоял подтянутый мужчина среднего роста в смокинге. У него были красивые пышные волосы, правильные черты лица, светлые глаза. Это был знаменитый тенор Олег Торчинский. Он вошел в комнату с огромным букетом цветов в руках.
– Добрый вечер, – сказал своим хорошо поставленным голосом Торчинский.
– Здравствуй, Олег, – поднялся со своего места Лабунский и, небрежно затушив сигару, поспешил к гостю.
Торчинский передал букет Обозову и обнялся с хозяином дома. Дронго поднялся с дивана и пожал руку прибывшему.
– Дронго, – представился он.
– Олег Торчинский, – гордо назвался певец.
– Когда ты приехал? – радостно спросил Лабунский.
– Два часа назад. Прилетел из Вены, чтобы вас поздравить. А где Катя?
– Она сейчас выйдет. Как всегда, долго одевается, – улыбнулся Марк. – Садись с нами. Что ты будешь пить?
– Ничего. Только теплую минеральную воду. Я прилетел на один день. Завтра вечером у меня концерт в Вене, и я возвращаюсь домой.
– Сегодня мы еще погуляем, – засмеялся Лабунский. – Обозов, дай нам минеральную воду. Я специально оставил на столике минеральную воду, знал, что ты приедешь, Олег.
– Спасибо, – кивнул певец.
Он был несколько смущен таким вниманием, но, с другой стороны, очевидно, привык к подобному отношению.
Обозов принес бутылку минеральной воды, налил в высокий стакан, протянул его гостю. Лабунский пригубил свой стакан с виски. Торчинский недовольно посмотрел на сигару, все еще продолжавшую дымить.
