Но Алла отдавала себе отчет в том, что профессионализм – не то качество, которое привлекает ее в нем более всего. Объяснить ее влечение логически невозможно, но и назвать «химией» нельзя: оно возникло не в одночасье, развивалось постепенно, и Алла сама пока не понимала до конца, переросло ли в нечто большее, чем симпатия и желание физической близости. Она не так давно оправилась после тяжелого разрыва с гражданским мужем, на которого потратила долгих семь лет жизни. Еще два года она оправлялась от стресса и преодолевала затяжную депрессию. Нет, Алла пока не готова к серьезным отношениям, да и Мономах ни разу не дал ей понять, что желает этого. За время знакомства она успела уяснить, какие женщины ему нравятся – совершенно не такие, как она. Мономаха привлекают высокие, стройные брюнетки вроде Алсу Кайсаровой. Причем главное в этом сочетании – «высокие» и «стройные» (вполне вероятно, что он не против блондинок). Алла не обманывалась на свой счет: она достаточно привлекательна для некоторого количества мужчин, но не для этого конкретного мужчины.
Он сделал Алле знак рукой спускаться. Путь вниз оказался гораздо легче «восхождения».
– Вы делаете успехи! – с удовлетворением отметил Мономах. – Как ощущения?
– Невероятные! – ответила Алла и не солгала: еще десять минут назад ей казалось, что она скончается, не добравшись и до середины «скалы», но то, что «тренер» так радовался ее маленькой победе над собой, заставляло Аллу одновременно гордиться и испытывать благодарность.
– Ваши конечности стали сильнее, – добавил он, оглядывая ее с головы до пят. – Это означает, что постепенно вы сможете избавиться от проблем с суставами и не станете моим «клиентом»… По меньшей мере в ближайшие двадцать-тридцать лет!
Алла решила счесть это за комплимент: Мономах понятия не имел о такой форме похвалы. С другой стороны, банальные комплименты и ломаного гроша не стоят, не будучи ни в малейшей степени основаны на истинном положении вещей, а слова Мономаха отражали именно то, что он хотел сказать, без налета фальшивой учтивости. Они разошлись по душевым. Переодевшись и подсушив короткие темные волосы феном, Алла отправилась в комнату отдыха. Мономах уже сидел напротив сверкающего пузатыми боками самовара, увенчанного заварочным чайником, словно елка кремлевской звездой. Вид у доктора был задумчивый – он даже не заметил появления Аллы.
– Владимир Всеволодович, вас что-то беспокоит? – осторожно поинтересовалась Алла, не будучи уверенной в его желании делиться своими переживаниями.
– А? – переспросил он.
– Я говорю, у вас ничего плохого не случилось? – повторила она, усаживаясь рядом и пододвигая к себе чашку с блюдцем, которую Мономах предусмотрительно подготовил для нее. – На работе, к примеру… Все хорошо?
– Ну… не совсем, – словно бы нехотя отозвался он.
– Это как-то связано с вашим «любимым» начальником, Муратовым?
– Что? А-а, нет, не связано: Муратов присутствует в моей жизни каждодневно и неизменно, поэтому огорчаться по его поводу не имеет смысла!
– Значит, я права и что-то произошло!
– Честно говоря… Дело в моей пациентке, Калерии Куликовой, молодой балерине. У нее была серьезная травма, и одно время я сомневался, сумеет ли она продолжить танцевальную карьеру или в лучшем случае просто будет ходить.
– Но вы, смею предположить, сделали невозможное и девочка полностью восстановилась?
