Феликс присвистнул.
– А дело вот в чём, – захихикал Макс, показав ладонь, где друзья не сразу рассмотрели приклеенный крошечный прямоугольник – как будто от экрана телефона отрезали кусочек. – Это ещё не всё. Мы с ребятами перепрограммировали двери лабораторий по всему левому крылу.
– Так это вы специально сделали?! – всплеснула руками Лия. – Хм, я как-то упустила момент, что ты увлекаешься программированием.
– Давно. Я поступал не только в медицинский. Но на программирование я не прошёл по конкурсу, не хватило каких-то двух баллов. Ладно, дело прошлое. Короче, мы с ребятами сменили коды везде, а потом по камерам наблюдения посмотрели за спектаклем.
– Мне показались забавными эти танцующие человечки вместо слов «допуск разрешен», – улыбнулся Имон. – А вот мои коллеги очень сильно ругались. Как жаль, что я не успел записать за ними.
– Дурацкая шутка! Из-за пропущенного часа утром, я, например, сегодня не укладываюсь в сроки по работе, – сжала кулаки Эсти. Лия и Рита поддержали подругу. – Невероятно тупая шутка!
Исихару расстроился сильнее всех.
– У нас в медотделе заклинило все двери. Кроме потраченного часа впустую в начале смены, я ещё полчаса пытался зайти в ординаторскую и вместо «допуск разрешен» я слышал только «занято, зайдите попозже».
Феликс, Макс и Имон не смогли сдержать смех.
– И сегодня мне предстоит дополнительное дежурство, – пробурчал Исихару.
– О-о, прости. Я этого не хотел, – Макс тут же перестал смеяться. – Мы подумали, что шутка выйдет отличная.
– Ладно, это ничего. Перерыв заканчивается,– сказал Исихару и пропал за дверями медотдела.
Время от времени в главный корпус приносили герметично закрытые ёмкости с сыворотками и питательными средами из спецблока. Куратор не распространялся, чем именно там занимались – считалось, что тем же, что и в главной лаборатории комплекса, но костюмы работников особого блока имели более сильную степень защиты.
Вот и сегодня из спецблока принесли контейнер. В этот раз с заданием справился один работник. Рита слышала, как Исихару украдкой с ним говорил по-японски. А потом этот человек обернулся, и сотрудники лаборатории открыли рты в немом крике. Совсем молодой мужчина, едва ли сильно старше Исихару, на одну половину лица нанёс невероятный грим, будто на хэллоуинскую вечеринку собрался. Выяснилось, что в спецблоке произошёл инцидент, на лицо потерпевшему попали болезнетворные бактерии. Пришлось вырезать с половины лица кожу, захватив частично мышцы, чтобы он выжил.
– … и хватит уши развешивать, – громко высказал кому-то Имон, выходя из закрытой секции в общий зал. А потом обернулся на незнакомца и выпалил, хватаясь за сердце: – О-о-ох, божечки-кошечки, так и кирпичей можно отложить.
– Это Юити Уэно, – представил загадочного гостя Исихару.
– В следующий раз, пожалуй, надену маску, – поклонился Уэно.
Иногда в лаборатории появлялось руководство спецблока. На ребят эти недружелюбные и бескомпромиссные на вид люди всегда нагоняли ужас. Военврач Петров был двухметровым рано поседевшим качком с рукавами-татуировками. София Викторовна Озерецкая, заведующая отделом молекулярной генетики, тоже вызывала активный интерес. Её, совсем не старую, но вечно нервную и уставшую от этой жизни женщину, за глаза прозвали Сонькой Кровавой Ручкой. Рукава её белоснежного халата неизменно были в пятнах крови, а из-за глаз и вороньего гнезда на голове друзьям казалось, что Сонька не в себе.
