Первым делом Витя отправился к Елене Сергеевне. И старушка встретила его с радостной улыбкой и распростертыми объятиями. Прижала, в щечку поцеловала, посадила за стол отведать горячие оладьи с парным молочком. Сидели в крохотной кухоньке, хотя для веранды уже год как фундаменты сделаны и доски давно иссушены. Ничего не поделаешь, своих сил недостаточно, а сыновья наезжают раз в неделю – и то за пляжными радостями да глоточком чистого воздуха.
– Мой-то Андрей ранехонько подался в город. Как раз успел на первый автобус. Говорит, ассортимент продуктов маленький, а он привык к настоящему чаю, и хотел бы хорошим сырком побаловаться. Да уж скоро появится. – Елена Сергеевна, как могла, отвлекала Виктора от тягостных размышлений, сама старалась передать больше тепла. – Да ты налегай на оладьи, я к приезду Андрея все равно буду печь.
– Я бы рад, но сыт, – деликатно отстранил тарелку Витя. – Мне только непонятно, от чего люди тянутся за чужим добром. Нет проще арифметики – не трудно вообразить себя на месте жертвы, чтобы навсегда потерять охоту к воровству. Еще могу понять малолетних ребятишек, ищущих приключений и, по легкомыслию, лазающих в чужие огороды – их не трудно простить. Почему-то у зрелых, здравомыслящих, людей нет жалости к несчастным людям… именно в деревнях часто убивают стариков за их нищенскую пенсию. Государство давно не замечает их бедственного положения, так теперь еще молодежь уподобляется бездушным монстрам.
– Зря ты, Витенька, сетуешь на государство, там и без стариков забот выше головы. А нам что, есть льготы на похороны, и то ладно. Не в каждой стране увидишь такую щедрость. Ты вот не понимаешь, как так появляется тяга к чужому добру, и я ответить не могу. Не очень давно по телевизору сказали о женщине… кондуктор, что ли, в поезде… обнаружила оставленный чемодан с восемью миллионами, там и телефон хозяина нашла. И что ты думаешь… позвонила и при встрече передала.
– Что ж, награду заработала.
– Витенька, какая награда! Этот растеряха даже спасибо не сказал. – Елена Сергеевна увидела, как вмиг помрачнел Витя Кондаков, поторопилась добавить: – Вот видишь, сколько хороших людей.
– Как-то нехорошо получилось.
– А, так ты про растеряху… это уж его беда.
– В театр ходите? Всю жизнь преподавали музыку, вам без культуры никак нельзя, – постарался переключиться на более приятную тему Виктор.
– Ох, Витенька, с нашей ли пенсии покупать дорогие билеты, – вмиг сникла Елена Сергеевна. – Я уж и забыла, как ходить на выставки и… в театры. И зачем? Все равно надеть нечего. А в деревне благодать! Можно старую одежку донашивать, и стоптанные башмаки к делу придутся.
Расстроилась Елена Сергеевна. Простой вопрос, а породил множество противоречивых чувств. Понимает, в стране происходят непростые и кардинальные перемены, надо всем народом подтянуть пояса и грести в одну сторону. Трудновато, зато внуки увидят обещанное более полувека назад светлое будущее. Ну как тут не потерпеть – на то и будущее, чтобы его ждать бесконечно. Опять же непонятно, с каких шишей чиновники обзаводятся недвижимостью за рубежом, туда же и детей определяют на учебу. Надо бы равномерно распределять трудности. Нехорошо попахивает со стороны Первого лица страны и правительства. От обиды в пору головой в омут. Да, прямо в стареньком драповом, или задрипанном, пальтишко и залатанных туфлях сигануть в мутную гладь.
