– Ты что, совсем идиотка?! – грубо и зло оборвал Норов. – Да я бы ее и так выгнал! Из-за каких-то бабьих страхов ты меня предала?!
– Я не предавала тебя! – испуганно вскрикнула Анна. – Разве я могла тебя предать?! Я понимаю, что совершила ужасную подлость, но я не хотела! Клянусь тебе, не хотела!.. Я без умысла! – Она всхлипнула. – Ты же понимаешь, что я никогда не смогла бы сознательно причинить тебе зла! Я собрала все эти документы для тебя… из них было видно, что она ворует, Серпер! Что они все там воруют! Я думала, ты ее уволишь, а ты возил их с собой… и ничего не предпринимал… неделю за неделей…
Она всхлипывала все чаще.
– Я поняла, что ты решил оставить все как есть! А Серпер мне сказала: «Все равно ты отсюда уйдешь!». И… я… ревновала ее к тебе!
Она задохнулась слезами, но Норова это не смягчило. Гаврюшкин поднялся, неловко подошел к ней, хотел обнять, но она замахала на него руками.
– Я не думала, что эта публикация причинит какой-то вред тебе! – причитала она сквозь всхлипывания. – Я консультировалась с двумя юристами, они мне сказали, что для тебя это совершенно безопасно! Что тебе ничего не будет!
И видя, что все ее объяснения бесполезны, что он остается чужим и враждебным, она завыла, как простая баба на похоронах. Лицо ее сделалось некрасивым.
– Почему ты не призналась мне раньше?
– Я… я… не смогла!.. У тебя был такой трудный период… Прости!.. Прости, пожалуйста! Я приехала сюда сейчас, чтобы рассказать тебе правду.
– Но ты ее не рассказала!
– Я… не успела… Я испугалась потерять тебя… навсегда!
– Паш, да хватит ее мучить! – не выдержала Ляля. – Она ж не со зла! Ты погляди на нее, неужели тебе ее не жалко?
– Нет! – отрезал Норов. – Мне никого из вас не жалко!
Рыдающая Анна протянула к нему руку, но он отступил.
– Не подходи! – проговорил он с отвращением.
– Прости, прости, пожалуйста! Я не хотела! Я бы лучше умерла, чем причинила тебе вред! Я хотела лишь вывести ее на чистую воду…
Ему было жарко и не хватало воздуха. Он сдерживался из последних сил и боялся, что вот-вот потеряет самообладание.
– Дура! – зло выплюнул он и выскочил с кухни.
Забыв про острую боль в боку, он пулей взлетел по лестнице, ворвался в свою спальню и лихорадочно принялся одеваться. Анна в слезах вбежала следом.
– Прости меня, пожалуйста! – молила она, подвывая. – Я собиралась признаться тебе… мне не хватило мужества!
– Уйди отсюда, – процедил он сквозь зубы. – Я тебя видеть не могу!
– Не говори так! Не говори так, я прошу тебя!
Он шагнул к двери.
– Прочь с дороги!
– Куда ты? Не уходи, пожалуйста! Я прошу тебя! Ну пожалуйста!
Гаврюшкин, не усидев на кухне, тоже поднялся следом за женой, не зная, как ее утешить.
– Ань, да идет он на хер! – с состраданием выговорил он. – Сдался он тебе, хорек старый!
– Когда я вернусь, чтоб вас обоих тут не было! – отчеканил Норов. – Ни тебя, ни этого твоего…
Он не договорил. Анна попыталась преградить ему дорогу, но мимо нее и ее мужа, высоких, красивых, крупных, он, маленький, худой, яростный, с распухшим безобразным лицом, вылетел прочь.
