– Болит? – с беспокойством спросила Анна, заметившая его гримасу.
– Не очень. Пройдет.
Через минуту на кухне появился Гаврюшкин, а за ним и Ляля, в пуховике, накинутом поверх ночнушки. Она поеживалась от холода.
– Я тоже кофе хочу! – буркнул Гаврюшкин, ни на кого не глядя.
Анна молча сделала большую чашку и ему. Гаврюшкин уселся на табурет, шумно отхлебнул и сморщился.
– Горько! А сахар есть?
– Нет, – ответил Норов. – Там, в вазочке – шоколад.
– Я не ем сладкого.
– Тогда зачем тебе сахар?
– Как ты сюда добрался? – спросила Анна мужа. – Разве самолеты еще летают?
– Чартером. До Ниццы чечены подбросили. Помнишь, мы с ними в прошлом году в Москве в ресторан ходили? Они с Каримовым работают…
– Каримов – это который сенатор, миллиардер? – вмешалась Ляля. – Мы с Вовкой тоже с ним обедали в «Президент-отеле». Умный мужик, импозантный такой, одевается стильно. Только, когда нанюхается, дурной становится, прям наглухо крышу сносит. А с другой стороны, может себе позволить, – денег-то у него хватит любой скандал замять. У него ж тут вилла в Ницце, он ее за сто сорок миллионов евро купил.
– За сто двадцать, – поправил Гаврюшкин.
– Вилла – роскошная! Я, правда, сама там не была, мне Вовка ее издали показывал…
– Ты будешь чай? – перебила Анна, включая чайник. Тема чужого богатства ее, в отличие от Ляли, не занимала.
– Можно, – согласилась Ляля. – Хоть согреюсь, а то тут теперь такой сквозняк, караул! Пашк, тебе правда нужно бровь зашивать, там прям мясо видно!
– А ты не смотри, – посоветовал Норов.
– Она права, – начала было Анна.
– Не права, – упрямо мотнул головой Норов.
– Он решил сюда перебраться на время эпидемии, – продолжил свое Гаврюшкин. – Каримов-то.
– Ну, правильно, а че в России торчать? – вставила Ляля. – А есть чем зашить, Паш?
– А чеченов своих вперед послал, чтобы они к его приезду все приготовили. Вот я с ними вчера и проскочил. Утром в Москву, а вечером – во Францию. Одним днем управился. До Ниццы долетели, там я у них «мерс» взял и сюда. Всю ночь гнал.
Последняя фраза прозвучала упреком Анне.
– Как же тебя не остановила полиция? – спросила она.
– Так они мне пропуск электронный сделали, дипломатический, из нашего консульства, прямо на телефон прислали.
– Российского дипломата и без пропуска видно, – заметил Норов. – Кто еще ночью в балаклаве по Франции на «Мерседесе» гоняет?
– Отвянь, Нор!
– Как ты меня нашел? – спросила Анна.
– Нашел вот…
– Ты за мной следил?
– Ниче я не следил!..
– Ты следил! – Анна была возмущена. – Как ты мог?!
– А ты как могла?! – парировал Гаврюшкин.
Вопрос, между прочим, был не лишен оснований. Анна не нашлась что ответить.
***
Одним из самых верных показателей народного обнищания является проституция. Чем беднее население – тем она выше. В девяностых годах прошлого века борделей, именуемых массажными салонами, в России было больше, чем булочных, но и они не вмещали всех особ женского пола, нуждающихся в заработке. Проститутки десятками выстраивались вдоль оживленных трасс; выходили на дороги и в городах. Конкуренция между ними была страшная, доходило до драк. Салоны нуждались в рекламе. Серьезные общественно-политические издания размещать их объявления отказывались, и они тащили их в газету Норова.
Набранная средним шрифтом, реклама массажных салонов занимала не меньше двух полос и не только обеспечивала постоянный приток наличных, но способствовала росту популярности газеты: братва и таксисты начинали чтение именно с этих объявлений; ими же, как правило, и заканчивали.
