Что-то в ее словах заставило меня замереть, и я ощутила, как меня начинает охватывать знакомое чувство тревоги.
Майло, похоже, не удивился, поскольку совершенно бесстрастным тоном переспросил:
– Внезапно?
Мадам Нанетт взглянула на него, и мне показалось, что между ними установилась незримая связь. Они понимали друг друга. Я подавила в себе зависть, потому что никогда не могла угадать, о чем думает Майло.
– Да, – сказала она. – Всему виной авиакатастрофа.
Я не могла не бросить на Майло многозначительный взгляд. Я знала, что авиация – штука небезопасная, и это явилось доказательством тому, что переживала я не напрасно.
– За два дня до смерти Элиос отправился в Грасс на свою фабрику. С управляющим производством он согласовывал планы выпуска новых духов. При приземлении в Париже возникли трудности. Самолет совершил жесткую посадку, сильно вилял по полосе и воткнулся носом в землю.
– Он был ранен?
– Говорили, что видимых ранений не было. Он вылез сам и отмахнулся от людей, ринувшихся ему на помощь.
– Он был один?
– Да. В последний год он начал летать на самолете. Элиос находил это более удобным способом добираться до Грасса. Он мог чаще наведываться на свои фабрики.
– Что случилось с самолетом? – спросил Майло.
– Самолет был, конечно, сильно поврежден, но я не слышала, чтобы в нем обнаружили какие-то неисправности. – Она замялась. – Полагали… посчитали, что с мсье Беланже было что-то не так.
– Он был пьян? – уточнил Майло. Я посмотрела на него. Он немного подался вперед, взгляд его стал острым. Я редко наблюдала, чтобы он проявлял к чему-то подобный интерес, но тут он явно был заинтригован.
– Не знаю. По-моему, решили именно так. Говорили, что он выглядел оглушенным и нетвердо стоял на ногах.
– Понимаю, – произнес Майло.
– Наверное, авария так на него подействовала, – добавила мадам Нанетт. – Подобные происшествия любому потреплют нервы.
– Да, конечно, – согласился Майло.
Мадам Нанетт улыбнулась:
– Не надо мне потакать, мой дорогой. Я знаю, что ты думаешь: мои чувства могут помешать разобраться в сути, однако уверяю тебя, что дело совсем не в этом. Не думаю, что он был пьян, поскольку он не из тех, кто пьет сверх меры. Ему всегда нравилось обуздывать свои чувства, даже в молодости. Как-то раз он мне сказал, что его самое мощное оружие – это ум, и он не хочет его притуплять.
Майло, похоже, с этим согласился.
– Его шофер был там?
Она покачала головой:
– Нет. Он оставил свой автомобиль на аэродроме. Говорили, что Элиос настоял на том, чтобы самому поехать домой.
С их стороны казалось довольно безрассудным позволить ему самому садиться за руль, учитывая пережитую им авиакатастрофу. И тут я снова отметила, что Элиос Беланже был не из тех людей, кого можно легко переубедить, когда он на что-то решился.
– До дома он благополучно добрался? – спросила я.
– О да. Открывший ему дверь дворецкий не заметил ничего из ряда вон выходящего. Он сказал, что мсье Беланже выглядел немного усталым, и добавил, что он тяжело опирался о перила, но дворецкий не придал этому значения. На следующий день он выглядел гораздо лучше, и о происшествии почти забыли. Но через два дня Элиос скончался. В последний вечер он сидел со всей семьей за ужином, а на следующее утро… его обнаружила горничная.
– Горничная? – уточнил Майло. – Его жена не спала с ним вместе?
Вопрос был довольно личный, однако он не смутил мадам Нанетт.
