И вот теперь он стоит напротив своей бывшей жены Марины и радуется удивлению и почти детской радости в её глазах.
– Ну, пойдём, – сказал Гордей, предлагая Марине руку, и она с готовностью ухватилась за неё. Они прошли внутрь кофейни. Гордей не мешал Марине выбирать столик, и она выбрала тот, что находился в одном из самых укромных мест в зале. Подошёл официант, зажёг свечу на их столике, положил меню перед Мариной.
– У вас не найдётся вазы для цветов? – спросил Гордей.
– Один момент, – ответил официант, исчез в полумраке зала и почти тотчас снова материализовался уже с вазой в руках.
Марина поставила в неё георгины и аккуратно поправила стебли, потом вернулась к меню и сделала заказ, заказав пирожное, кусочек лимонного пирога и чашку крепкого кофе без сахара. Трифонов любил сладкий кофе, поэтому заказал с сахаром и со сливками. Плюс к этому он попросил принести ему что-нибудь посытнее. Официант предложил пирожки с ливером и пирог с капустой с яйцами. Трифонов кивнул и добавил:
– Принесите-ка ещё ватрушку с творогом.
– Ты голодный, – проговорила Марина и добавила виновато: – Наверное, я зря выбрала кофейню. Может, пойдём в кафе, где можно заказать и первое, и второе?
– Ничего подобного, – возразил он горячо, – ты, как всегда, выбрала отличное место. Просто я сегодня что-то проголодался.
– То-то я вижу, что у тебя волчий аппетит, – тихо рассмеялась она.
– Да нет, это у меня нервный голод.
– Ты и нервы – вещи, по-моему, несовместимые, – улыбнулась Марина.
– Просто я сильно волновался перед встречей с тобой. – Он протянул руку и несмело, как на самом первом свидании в студенческие годы, коснулся руки Марины.
– Не надо, Гордя, – как в юности попросила она.
– Разве я делаю что-то неприличное? – тихо спросил он.
– Нет, просто я пока не готова.
Её ресницы трепетали и золотились в неровных отсветах, отбрасываемых пламенем свечи.
Гордей мысленно ухватился за это «пока» и, решив дать ей время, убрал руку. Они просидели в кофейне часа два, а потом Гордей предложил пройтись по набережной. На улице всё ещё было светло. С Волги веял свежий, но совсем не холодный ветерок.
– Август в этом году тёплый. Я бы даже сказал, жаркий, – засмеялся Гордей.
– Так ведь ещё лето, – пожала плечами Марина.
Оставив машины на стоянке, они спустились на набережную, дошли пешком до речного порта, на обратном пути заглянули в часовню, поднялись на пешеходную улицу и долго гуляли по ней. Уже смеркалось, и струи бьющих здесь фонтанов стали казаться бархатными. Марина опустила руку в чашу одного из них и о чём-то задумалась.
– Ты чего, Марина? – спросил Гордей и нежно приобнял бывшую жену.
Она не оттолкнула его, помолчав, ответила:
– Что-то боязно мне, Гордей.
– Глупенькая, чего же ты боишься?
– Я сама не знаю, – пожала она плечами и осторожно освободилась от его руки.
– Думаю, что теперь у нас всё будет хорошо, – проговорил он внезапно охрипшим голосом. Ему захотелось подхватить её на руки, закружить, как когда-то давным-давно. Он невольно вспомнил, что Марина в ту пору была лёгкой, как пёрышко. Ему показалось, что она и теперь такая же, не прибавившая ни одного килограмма. Он уже хотел убедиться в этом, но, подумав, решил отложить эти шалости на потом. Гордей Тимофеевич снова почувствовал себя молодым и влюблённым. Он смотрел на разрумянившуюся жену и видел, что она тоже похорошела и помолодела.
Когда Марина сказала, что им пора расстаться, потому что уже поздно, Трифонов предложил ей отвезти её до дома. Он знал, что живёт Марина в городской квартире, которую он оставил ей. В их старом загородном доме она почти не бывает, но и не продаёт его.
