– Полковник, гражданский доставлен, – доложила девушка и отдала честь.
– Хорошо, рядовой. Вы свободны, – проговорил серьезный, но спокойный голос полковника.
– Есть! – ответила она и спешно направилась обратно.
Зорин долго и внимательно смотрел на меня – вероятно, о чем-то думал. От нетерпения пришлось прервать тишину молчания:
– Полковник, Митрохин говорил, что вы меня знаете.
– Как и всю твою семью, – начал он, поправив свой солдатский китель, а затем протянул мне руку для рукопожатия и мягко улыбнулся. – Иван Митрофанович Зорин. Рад видеть тебя.
– Я вас тоже, – добавил я. – Раз вы говорите, что знаете мою семью, почему я о вас ничего не знаю?
– Идем, прогуляемся по округе. У нас есть много тем для разговора.
Наш путь завел нас внутрь крепости. Мы зашли в какую-то дверь, прошли через некоторое количество узких коридоров. Последний поворот привел нас в небольшую темную комнатушку. Стены комнаты были очень старыми, делали их ещё в петровские времена, а реставрировали явно не в этом тысячелетии. В центре комнаты стоял стол, на нем располагался компьютер с небольшой стопкой бумаг возле него, к столу было приставлено несколько стульев. Слева, около стены располагался старинный стеклянный шкаф, внутри которого висела форма офицера семнадцатого века. Сразу за шкафом стоял ещё один, более современный, на передней панели которого горели лампы и монитор с разноцветными символами.
– Когда-то, – начал полковник, – это был секретный штаб Петра I, здесь он принимал секретные решения вдали от чужих глаз. История умалчивает об этом, но в нашем статусе ставки все об этом знают. – Полковник сел за стол, я расположился напротив. – Долгое время это место пустовало, но после отреставрировали, сделав частью музея. За месяц до начала всех этих катастроф, я настоял, чтобы этому месту вернули прежнее предназначение, чтобы в городе было несколько запасных штабов. Сейчас эта комната, пока что, единственное место в городе, где можно связаться с внешним миром. Вся остальная связь – чисто локальная, но сегодня во второй половине дня должны расширить радиус действия, чтобы войска могли получать приказ напрямую из Кронштадта.
Разговор с полковником затянулся. Как оказалось, Иван Митрофанович Зорин – так он полностью мне представился – был не только знаком с нашей семьей, но ещё и оказывал непосредственное влияние на неё. Зорин был лучшим другом моего отца, после окончания училища он перебрался в Петербург чтобы служить и выполнять все поручения государства, касательные военных дел, его подъем по карьерной лестнице был быстрым. Зорин активно помогал разведке в деле «Зацветшая резня», поскольку не мог не разделить общую беду с моей семьей и остальными учеными. По его наводке были схвачены некоторые наемники, но сам Грейстоун, к сожалению, пойман не был.
К началу катастрофы, Зорин имел уже звание полковника. Когда начались боевые действия, то высшее командование закрепились недалеко от Кронштадта, оставив в городе офицеров меньшего звания, в том числе и самого полковника. С таким званием и опытом он был единственным в городе среди командования, другие же офицеры погибли или пропали без вести. Бывших руководителей осталось мало, а тех, что способны принимать действительно эффективные решения, и того меньше. Поэтому полковника назначили командовать операциями шестой общевойсковой армии в качестве временного заместителя начальника штаба. К сожалению, полковник лишился своей жены и дочери после катастрофы, но подробности их гибели в нашем разговоре он не уточнил. Их смерть не свела его с ума так как это произошло с многими потерявшими, ведь от его работы и остальных солдат зависели жизни людей в городе.
