Смерть предпочитает убивать изнутри: Крах невежества - страница 49

Иван поднялся сам, помог по-дружески подняться Сэму, а затем обратился ко мне:

– Вот как надо бороться, – выговорил Иван, жадно вдыхая воздух, опираясь руками на свои колени. – Хочешь верь, хочешь… не верь, но практически любой бой кончается… рукопашкой. Не зря… готовил нас твой Зорин, – закончил Иван, не в силах больше говорить. Кларк же вообще просто молчал с не менее сильной отдышкой, видно испытывая небольшую досаду от поражения.

Некоторые другие солдаты взяли с них пример и тоже стали бороться друг с другом, попутно вспоминая свои бойцовские приемы и технику.

– Береги тело, – начал говорить Сэм, немного восстановив дыхание. – Удары пропустишь – плохо. А вообще файтинг у тебя хороший, – похвалил его товарищ.

– Ладно тебе, идем уже жрать, в конце-то концов, – пробурчал голодный Иван, призывая нас к трапезе, и мы отправились за ним.

– Поберегли бы вы лучше силы перед боем, – проговорил я, пока мы шли к костру. – Сейчас перетренируетесь, завтра уставшие будете.

– Не будем, – ответил Кларк с акцентом, поняв мое беспокойство. – Это не бой, а треннинг.

– Хах, это точно, – поддержал Смольников и протянул кулак товарищу, который сразу же стукнул по нему своим. – Хороший бой, мне понравилось. Технику немного отработай и вообще молодчиком будешь, – закончил Иван, давая бойцовский совет, и похлопал его по плечу. Наконец, мы вернулись к костру и продолжили свой ужин, вновь общаясь на нейтральные темы.

При наблюдении за военными отряда Татарова, мне понравилась у них интересная философия – все солдаты имели относительную свободу. Они могли ходить куда захотят, могли ложиться спать, когда им будет угодно, разговаривали, когда хотели. Зорин однажды рассказывал мне про такие отряды дальнего действия, это были лучшие из лучших, настоящие машины для убийства. Имея такую степень свободы, солдаты не дезертировали, не страшились боя, а умереть в перестрелке считалось большой честью. В лагере все знали свое место и выполняли обязанности: одни варили гречку в полевой кухне, другие несли дозор и высматривали неприятелей, вовремя убивая одиноко забредших незваных гостей. Третьи заправляли вертолеты и осматривали их на наличие неисправностей. Самое замечательное в человеке – когда он имеет свободу и умеет ей распоряжаться, так был воспитан Татаров, так он воспитывал и других.

Некоторое время спустя лейтенант самолично осмотрел наш состав, а затем подошел ко мне и сказал:

– Вы здорово экипировали поезд: много защиты, брони, бойниц и пулеметов. А вот снаряжения у вас маловато, но ничего, наши солдаты все со своим оружием и обращаться с ним умеют как надо. – Татаров сел с нами возле костра и принялся есть, попутно описывая дальнейший план действий. Иван с Сэмом и Салман тоже подтянулись к нам, желая услышать лейтенанта, а вот Вова с Машей почему то решили немного отдалиться от нашей компании. – Судя по спутникам, сбежавшие бандиты заняли правительственные дома и территорию вокзала, хорошо оборудовали и укрепили их. Для начала, вертолетная группа нанесет удар ракетами первыми и выкурит их из зданий, затем первый и второй отряды пехоты высадятся с двух сторон и погонят их в сторону вокзала. Туда уже приедет ваш поезд, он здесь сыграет важную роль.

– Почему? – спросил я у него.

– Бандиты выработали интересную стратегию укрытия от наших вертушек после грабежей, на земле их выследить куда проще. Но в Бугуруслане бандиты укрепились основательно и засели так, что наземными отрядами без потерь их взять не получится. Ваш поезд – это настоящий танк, с большим количеством бойниц и укреплений. Мы расположим в поезде третий отряд пехоты со мной во главе, явимся мы внезапно, и пока другие отряды будут гнать их на вокзал, находясь под прикрытием авиации, мы будем встречать их и отстреливать. Тиски захлопнутся с двух сторон, и бандиты понесут максимальный урон. Следите, чтобы никто не ушел, пока все не умрут или не сдадутся, поднимая руки без оружия.