Затем мир медленно тронулся дальше, наращивая ход и навсегда оставляя позади Гостя, уже терявшегося в снежных вихрях времени. И не изменят это неумолимое движение ни пронзительные женские крики внизу, ни заунывный вой скорой, ни отрывистое рявканье милицейских мегафонов.
***
Он заруливал во двор, когда перед машиной вырос милицейский сержант и палкой показал сдавать назад. Олег опустил стекло.
– В чем дело?
– Въезд перекрыт. Работает следственная группа. Следуйте другим маршрутом.
Он и сам увидел перетянутые поперек и наискосок ярко-желтые ленты. За ними сновали люди в униформе и толпились обыватели. Поодаль стояла «буханка» милиции с включенными маячками.
– Я здесь живу. Паркуюсь вон там.
– Паспорт.
Изучив прописку, сержант вернул паспорт.
– Советую припарковаться в соседнем дворе. Понимаю, машина красивая, – он окинул сияющую «Камри» взглядом знатока, – но следственные действия затянутся.
– Что там случилось?
– Убийство. Разборка прямо в подъезде.
– В каком подъезде?
– В третьем.
– И что же… труп?
– Один. Коммерс. Говорят, крупный.
Сержант не стал бы давать пояснения первому встречному, но владелец «Камри» в темно-синем деловом костюме, белоснежной сорочке и дорогом галстуке выглядел начальственно, да и вел себя соответствующе.
– Ясно, – стекло бесшумно поехало вверх. «Камри» плавно сдала назад.
Припарковавшись, Олег медленно зашагал к дому. Деньги – это про смерть, думал он. Еще предстоит открыть великое уравнение, в левой части которого окажутся деньги, а в правой – смерти.
Средневековые алхимики пытались извлечь из свинца золото, но слишком буквально понимали задачу, размышлял он. Все просто. Для приличного количества золота нужно совсем немного свинца. Зеваки во дворе стали свидетелями сеанса алхимии – не книжной, а настоящей, заполучившей еще одну жертву.
Современные религии отказались от жертвоприношений, практиковавшихся веками. Они говорят, что стали гуманнее, усмехнулся он своим мыслям. Какая чушь. Церкви смягчились в той мере, в какой стал бы милосерден немощный и слабоумный старичок-маньячок – в прошлом кровожадный серийный убийца, растерявший ныне остатки волос и последние зубы.
К чему самообман, думал он, отпирая квартиру. Мир не стал гуманнее, просто статус новой религии перешел к деньгам. Вы этого до сих пор не заметили? За привычными фасадами прежних верований прячется Новая Церковь Денег. Эта конфессия ничем не хуже других, но есть важное отличие – она молодая и жадная. Ей нужны настоящие, а не символические, жертвы. Она требует не вина, но крови. Ее жрецы не фальшивят, а веруют истинно и служат истово. Они сами готовы лечь на алтарь ее храма.
Сегодня эта церковь приняла очередную жертву из многих тысяч, да что там – миллионов. Так к чему весь этот шум? Вы говорите, что это преступление. Мы называем это свидетельством силы. И чем больше таких жертв, тем могущественнее Сила новой религии, заключенная в банкнотах, слитках и цифрах, мелькающих на экранах банковских мониторов.
Так размышлял Олег, стоя у раковины и разглядывая себя в зеркало. Ласковая вода струилась, смывая пену с его рук, а он подносил их к носу, чутко принюхивался и снова намыливал, и снова смывал – и так раз за разом, пока не осталось на них никакого другого запаха, кроме утонченного аромата мыла, изготовленного вручную.
***
Семенов почти не включал телевизор – разве что канал с городскими новостями, предсказывавший погоду. Там он и увидел Опарыша. Тот занимал почетное место в студии, интерьером напоминавшей операционную комнату. Ведущий явно заискивал перед гостем. Речь шла об инвестициях опарышева банка в промышленность.
